Спитамен - [160]

Оставив позади себя дымящееся пепелище, Искандар со своим войском покидал Сарам. К нему подскакал на коне Кратер, черный от разносимой ветром копоти, и сообщил, что за окраиной кишлака его воины обнаружили подземелье, где, оказывается, скрывалась часть населения Сарама. Не исключено, что это те самые люди, что привечали бандитов Спитамена.

— И много их там? — спросил Александр.

— Кто знает… Заперлись изнутри и не открывают.

— Веди!

Кратер развернул коня и поехал впереди, показывая дорогу. Вход в подземелье был так замаскирован, что его и в самом деле мудрено было заметить. То ли здесь пещера была, в которой жители Сарама прятали в ненастье скот, то ли они специально соорудили для себя убежище. Крышу засыпали землей, затем засеяли травой и густо засадили кустарником. Еле приметная тропа вела в лог и исчезала в зарослях. Александр проехал бы дальше, не заметив в основании одного из холмов небольшую, но прочную дверь, если бы на нее не указал рукой Кратер.

Александр спешился, подошел к двери и, пнув ее, произнес зычным голосом:

— Откройте и выходите! Глупо думать, что эта нора спасет вас!..

Никто не подал голоса.

Кратер наклонился, опершись на колено.

— Иначе мы выломаем дверь, и тогда пощады не ждите! — сказал он.

Опять никакого ответа, будто там никого нет.

— Похоже, их оттуда не выкурить, пока не поджарим, — усмехнулся Александр и распорядился: — Сложите побольше хворосту у двери и подожгите… Посмотрим, как долго они усидят там…

И заполыхал у двери костер, заклубился синий дым, стал втягиваться через щели в двери в подземелье. Вот и по двери поползли языки пламени, она заполыхала. Доски, почернев, стали разваливаться. В открывшемся проеме, наполненном дымом, было заметно движение, доносился кашель. Из темноты появился человек, совершая странные движения руками, будто пытаясь разорвать или раздвинуть слоящийся дым; ничего перед собой не видя, он зашагал прямо по костру, расшвыривая ногами горящий хворост, дошел до лужайки, глубоко вдохнул и упал ничком на траву, закрыв руками голову и жалобно подвывая… Следом стали один за другим выскакивать и остальные, задыхающиеся, с красными, разъеденными дымом глазами. Выходили и падали ничком, всем своим видом говоря: «Что хотите, то с нами и делайте! Хоть голову снимите! Нам теперь все равно…» Их было тридцать человек, пожилых мужчин. Лежа вниз лицом, они хрипло дышали, кашляли. В подземелье никого более не осталось.

— Поднимитесь! — приказал царь.

Толмач перевел, стараясь передать интонацию говорящего.

Несчастные, кажется, пришли в себя, отдышавшись. Встали они довольно проворно, будто того только и ждали. Одежда на них во многих местах обгорела, измазана в саже, лица у всех черные, лишь белки глаз да зубы сверкают. Их жалкий вид не мог не вызвать у царя ухмылки. Однако, судя по всему, это были знатные люди кишлака. Все как один, несмотря на пожилой возраст, рослые, плечистые, физически развитые, а руки крепкие и мозолистые, и если бы не седина, то можно было подумать, что это переодевшиеся в дехкан воины.

— Кто такие? — спросил царь.

Однако никто не удостоил его ответом.

— Не молчите, глупцы!.. — добавил от себя толмач. — Вы еще можете вымолить у царя пощаду!..

— Зачем ему спрашивать у человека имя перед тем, как снести ему голову?.. — ответил, усмехаясь, один из сарамцев.

— Разве можно требовать у царя объяснения его словам и поступкам, ничтожный?! Царь — исполнитель воли богов! — с возмущением сказал толмач.

— Вот пусть поскорее и исполняет… — пробурчал сарамец, опустив голову.

— О чем он толкует? — поинтересовался царь.

— Спешит на тот свет, о великий! — ответил с поклоном толмач.

Губы царя скривила усмешка.

— Спроси, почему они не ушли со Спитаменовым войском?

Толмач объяснил сарамцам, чем интересуется царь, при этом намекнув, что от ответа в немалой степени будет зависеть их судьба.

Сарамцы переглянулись и долго молчали, затем тот, что постарше, сказал:

— Воинов в согдийской армии достаточно, должен же кто-то для них и хлеб выращивать…

Толмач перевел ответ, не скрывая досады.

— Вот как?.. — произнес царь, брови его от удивления поползли вверх: эти люди не могли не знать, как он расправляется с теми, кто хотя бы в мыслях сочувствует его врагам; и так легко в этом признались? Это уже становится любопытным. — Кто среди вас старший? — спросил он у понуро стоящих сарамцев.

— Все мы перед Богом равны. И имуществом владеем одинаковым, и возраст почти у всех один и тот же, — ответил босой мужчина с обожженными ступнями, штаны на нем истлели почти до колен.

— И сколько в твоем табуне коней? — прищурил царь синие глаза, почти не сомневаясь, что и эти сейчас начнут отрицать наличие у них коней, которых так не хватает его армии.

— Сто, — последовал ответ.

— А у тебя? — царь перевел взгляд на другого.

— Столько же.

— А у тебя?

— Сто.

— А я слышал, что табуны у вас гораздо больше.

— Это было раньше, царь, до твоего прихода. Разве большой табун спрячешь от жадных глаз твоих воинов?..

— Зачем же прятать?!

— Чтобы ты не отнял.

— Хорошо, я куплю их у вас, дам много денег!

Сарамцы переглянулись, и каждый отрицательно покачал головой. А мужчина с обожженными ступнями заявил: