Спитамен - [148]

Однако царь, уловив в словах Кобара некий смысл, махнул на него рукой, чтобы помолчал, и спросил у трясущегося от страха Кобара:

— Выбрались из города?.. Каким образом?

— Оказывается, ему известен старый подземный ход, — кивнул тот на приятеля.

Заинтригованный царь перевел вопросительный взгляд на Бабаха.

— По ту сторону города недалеко от стен проходит русло высохшей реки. Там имеется лаз. Я поначалу принимал его за нору, где живут шакалы. Но потом не раз замечал, что через него выбираются из города бродячие собаки и тем же путем возвращаются. Я попробовал пролезть сам, мне это удалось.

— Зачем тебе это было нужно, когда есть ворота? Воровал? — строго спросил царь. — Ну и слуги у моего тестя…

— Это было давно, великий царь, — ответил Бабах, опустив голову. — Вашему тестю я верен, как пес. Он сделал из меня человека…

Александр вскочил с места и, заложив руки за спину, прошелся взад-вперед по шатру. Резко остановился и сказал:

— На рассвете через этот лаз проникнут в город мои отборные воины. И поведешь их ты!.. — ткнул он пальцем в Бабаха. — А твой друг останется заложником!..

— Ты поистине справедлив, о великий царь, — поклонились оба, все еще не смея подняться с колен; Кобар, несколько замявшись, отважился спросить:

— Какова будет награда, великий царь?..

— Награда?.. — усмехнулся Александр. — Вы считаете, что предательство заслуживает вознаграждения?.. Кого бы ни предали, меня или моего врага, предательство есть предательство. И карается оно смертью, — сказал Александр, не сводя глаз с побледневших Кобара и Бабаха. — После взятия Наутаки я отпущу вас на все четыре стороны, сохраню вам жизнь. Это и будет моей наградой. Или вам этого мало?

— Поистине справедлив ты, о сын Митры!.. — бухнулись оба лбами о войлок.

Кратер по знаку царя вызвал стражу, приказал увести обоих и до утра не спускать с них глаз.

…Звезды на небе едва начали блекнуть, когда Бабах был разбужен.

— Веди! — приказали ему.

Кобар продолжал храпеть. Бабах хотел его разбудить, чтобы попрощаться, но ему не позволили.

Сотня гоплитов во главе с Кратером последовала за проводником длинной вереницей. Прежде чем начало светать, они один за другим спустились в глубокий каньон, промытый некогда рекой, протекавшей здесь на протяжении многих веков, и по его сухому дну, местами заваленному грудами огромных камней, местами заросшему колючим кустарником, направились в сторону Наутаки. Города отсюда не было видно, следовательно, и их не могли заметить с башен и стен. Река в прежние времена текла подле самых стен Наутаки, огибая ее с юго-востока, а затем поменяла русло, проложила более короткую дорогу к Яксарту. Высокие глинистые берега были испещрены трещинами и норами, обжитыми щурами, сизоворонками и стрижами. Шли долго, уже совсем рассвело, на камни выползли погреться в ожидании солнца ящерицы и змеи. По расчетам Кратера они находились где-то у самого города. Бабах свернул влево и стал подниматься по крутому откосу. Он уверенно шагал еле приметной тропой, протоптанной скорее зверями, чем людьми. Наконец остановился и, показав на узкую расщелину, в которой пропадала тропа, сказал:

— Здесь!

На востоке у нижнего края неба солнце уже подрумянило облака. На кустах, на траве блестела роса. По дну каньона стлался туман, воины один за другим выступали из него, как из преисподней. И, прежде чем вступить в эту расщелину, легко могущую стать ловушкой, каждый, наверное, думал об одном и том же: «Доведется ли опять увидеть дневной свет?..»

Кратер обнажил меч и, взглянув на Бабаха, кивнул на расщелину:

— Иди впереди!

Бабах низко пригнулся и нырнул в дыру. Кратер последовал за ним. Видно, и тут старательно поработала вода, отыскала вначале небольшую нору, промыла ее и стала постепенно расширять. Можно себе представить, какой поток хлещет из этой дыры во время дождей, несет сюда, смыв со всех улиц, сор и грязь. А позже стали пользоваться этим подземным ходом все, кто хотел незаметно проникнуть в город. Тут было темно и душно. Временами проход становился столь узким, что приходилось опускаться на четвереньки; плечи задевали шершавые стенки, за ворот сыпалась земля. Кратер, шагая враскорячку, старался не отстать от проводника, которого не видел, а только слышал шарканье его шагов и тяжелое дыхание. Рука невольно потянулась в темноту, чтобы схватить его за полу рубахи, придержать, чтоб не шибко спешил. Наконец повеяло ветерком, и впереди забрезжил свет. Они выбрались наружу через какой-то старый провалившийся склеп или подвал на каком-то пустыре, заваленном мусором, золой, черепками посуды. Позади за сгрудившимися приземистыми лачугами виднелись темные очертания городских стен. Да, вне всяких сомнений, они находятся внутри города.

Бабах показал пальцем в сторону зависшего над размытыми купами деревьев зубчатого яруса башни:

— Там ворота!

Один за другим выныривали гоплиты из темный дыры между раздвинутыми плитами и начинали озираться. По знаку Кратера опускались на корточки за грудами мусора.

Со стены окликнули:

— Э — эй, кто там?.. Что в такую рань ищете?

Кратер пихнул Бабаха кулаком в бок:

— Отзовись!