Список ненависти - [82]
Фрэнки сидел со скучающим видом – притворным, скорее всего. В следующем году уже не я, а он будет ходить по коридорам «Гарвина», убегать от бдительного мистера Энгерсона и торчать в кабинете миссис Тейт. Уверена, у брата все будет хорошо. Несмотря на произошедшее.
Доктор Хилер тоже пришел. Он сидел за мамой и папой, обнимая жену. Я представляла ее совершенно другой. Настоящая, она не отличалась ни красотой, ни шармом. Ее лицо не выражало ни бесконечного великодушия Мадонны, ни милосердной доброты. Она часто поглядывала на часы, щурилась на солнце и один раз рявкнула что-то в мобильный. Воображаемая, она нравилась мне куда больше. Очень хотелось верить, что счастливые семьи существуют. В особенности хотелось, чтобы такая семья была у доктора Хилера.
За доктором Хилером буйствовал пурпур. Там расположилась Би, уложившая волосы в высокую прическу и украсившая ее множеством пурпурных побрякушек. Эти украшения позвякивали при каждом ее движении. Би надела тончайший пурпурный костюм, а ее пурпурная сумка была размером с небольшой чемодан. Она улыбалась мне, прекрасная и безмятежная, как картина.
Поднявшийся на сцену Энгерсон попросил тишины и начал церемонию. Он произнес короткую речь о стойкости и терпении, но похоже, толком не знал, что сказать о нашем выпуске. Заготовки из былых выступлений не подходили. Что он мог сказать родителям, которым не забыть прошлого, детей которых лишили будущего, детей которых уже не вернуть? Что он мог сказать остальным? Нам, чья жизнь омрачена случившимся в некогда любимой обители образования? Не останется счастливых воспоминаний о школьных годах – произошедшее навсегда их затмило. Не состоятся встречи выпускников – они бы принесли только боль.
Вскоре Энгерсон уступил место Джессике, уверенно поднявшейся по ступенькам на сцену. Ровным умиротворяющим голосом она рассказала о высших учебных заведениях – банальные вещи, ни у кого не вызывающие слез. Затем она опустила голову и надолго замолчала. По рядам прошла волна неловкого покашливания и ерзанья. Казалось, Джессика молится. Может, она и правда молилась. Энгерсон разволновался и пару раз махнул ей рукой, побуждая продолжить или уйти со сцены. Наконец Джессика подняла голову. Выражение ее лица смягчилось. Перед нами стоял не бесстрастный президент ученического совета, а девушка, которая поглаживала мою руку, когда отец Кристи Брутер говорил о прощении.
– В памяти нашего класса, – начала Джессика, – навсегда запечатлена одна дата. Второе мая 2008 года. Ни один выпускник нашего класса не сможет прожить этот день, не вспомнив того, кого он любил и кого больше нет. Не вспомнив того, что он видел и слышал в то утро. Не вспомнив боли, потери, смятения и горя. Не вспомнив того, как научился прощению. Нам никогда этого не забыть. Ученический совет выпуска 2009 года преподносит «Гарвину» мемориал в память… – у Джессики надломился голос. Замолчав, она опустила голову, чтобы успокоиться. Когда она подняла ее и снова заговорила, у нее покраснел нос и дрожал голос. – В память о жертвах того дня. О тех, кого мы никогда не забудем.
Меган поднялась и прошла к накрытому простыней предмету, стоявшему на траве рядом со сценой. Она схватила простыню за край и дернула на себя. Та соскользнула, открыв бетонную скамью ослепительно белого цвета и вырытую перед ней яму. Возле ямы лежала сырая земля и стоял металлический ящик с открытой крышкой – капсула времени. Со своего места я видела, что ящик полон разных вещей: гирлянд из помпонов, мягких игральных костей, фотографий.
Джессика кивнула мне, я встала и на ватных ногах поднялась по ступенькам на сцену. Джессика сначала отошла, освобождая мне место, а потом вдруг шагнула ко мне и обняла. От жара, исходящего от нее, моя мантия еще больше прилипла к телу. Мне было все равно.
Вспомнилось, как Джессика шла ко мне по коридору в тот день, когда я хотела бросить проект. Она смотрела на меня со слезами и отчаянием, прижав ладонь к сердцу, с чувством говоря: «Я выжила, и это все изменило». «Ты сумасшедшая», – ответила я тогда. А сейчас, обнимая ее на сцене в наш выпускной, завершив вместе с ней проект, я поняла, о чем она говорила. Джессика права. Тот день действительно все изменил. Мы стали подругами не по желанию, а по необходимости. Можете считать меня ненормальной, но мне казалось, что мы стали подругами, потому что должны были ими стать.
Я больше почувствовала, чем увидела вспышки камер. Услышала тихий бубнеж репортеров. Мы с Джессикой разомкнули объятие. Я вышла вперед и прочистила горло.
Я увидела своих бывших друзей – Стейси, Дьюса, Дэвида, Мэйсона. Увидела Джоша, Меган и даже Троя, сидевших сзади со своими родителями. Я увидела всех – беспокойное людское море тревоги и грусти, в котором каждый человек несет свою боль и свои собственные истории. И ни одна из этих историй не может быть менее трагичной или менее торжественной, чем остальные. Ник в каком-то смысле был прав: мы все иногда должны выигрывать. Но он не понимал того, что проигрывать мы тоже должны. Потому как без одного не бывает другого.
Миссис Тейт, глядя на меня, грызла ноготь. Мама прикрыла глаза. Похоже, она затаила дыхание. На секунду мелькнула мысль: может, последовать инстинктивному порыву и принести сейчас перед всеми извинения? Формально. Всему миру. Может, им нужнее не то, что я собираюсь им дать, а извинения, которые я им задолжала?
В карьере сотрудника крупной московской ИТ-компании Алексея происходит неожиданный поворот, когда он получает предложение присоединиться к группе специалистов, называющих себя членами тайной организации, использующей мощь современных технологий для того, чтобы управлять судьбами мира. Ему предстоит разобраться, что связывает успешного российского бизнесмена с темными культами, возникшими в средневековом Тибете.
Крым, подзабытые девяностые – время взлетов и падений, шансов и неудач… Аромат соевого мяса на сковородке, драные кроссовки, спортивные костюмы, сигареты «More» и ликер «Amaretto», наркотики, рэкет, мафиозные разборки, будни крымской милиции, аферисты всех мастей и «хомо советикус» во всех его вариантах… Дима Цыпердюк, он же Цыпа, бросает лоток на базаре и подается в журналисты. С первого дня оказавшись в яростном водовороте событий, Цыпа проявляет изобретательность, достойную великого комбинатора.
Перед вами ироничные и автобиографичные эссе о жизни женщины в период, когда мудрость приходит на место молодости, от талантливого режиссера и писателя Норы Эфрон. Эта книга — откровенный, веселый взгляд на женщину, которая становится старше и сталкивается с новыми сложностями. Например, изменившимися отношениями между ней и уже почти самостоятельными детьми, выбором одежды, скрывающей недостатки, или невозможностью отыскать в продаже лакомство «как двадцать лет назад». Книга полна мудрости, заставляет смеяться вслух и понравится всем женщинам, вне зависимости от возраста.
Италия на рубеже XV–XVI веков. Эпоха Возрождения. Судьба великого флорентийского живописца, скульптора и ученого Леонардо да Винчи была не менее невероятна и загадочна, чем сами произведения и проекты, которые он завещал человечеству. В книге Дмитрия Мережковского делается попытка ответить на некоторые вопросы, связанные с личностью Леонардо. Какую власть над душой художника имела Джоконда? Почему великий Микеланджело так сильно ненавидел автора «Тайной вечери»? Правда ли, что Леонардо был еретиком и безбожником, который посредством математики и черной магии сумел проникнуть в самые сокровенные тайны природы? Целая вереница колоритных исторических персонажей появляется на страницах романа: яростный проповедник Савонарола и распутный римский папа Александр Борджа, мудрый и безжалостный политик Никколо Макиавелли и блистательный французский король Франциск I.
Юсиф Самедоглу — известный азербайджанский прозаик и кинодраматург, автор нескольких сборников новелл и романа «День казни», получившего широкий резонанс не только в республиканской, но и во всесоюзной прессе. Во всех своих произведениях писатель неизменно разрабатывает сложные социально-философские проблемы, не обходя острых углов, показывает внутренний мир человека, такой огромный, сложный и противоречивый. Рассказ из журнала «Огонёк» № 7 1987.
Том Роуз – не слишком удачливый руководитель крошечного провинциального театра и преданный отец-одиночка. Много лет назад жена оставила Тома с маленькой дочерью Ханной, у которой обнаружили тяжелую болезнь сердца. Девочка постоянно находится на грани между жизнью и смертью. И теперь каждый год в день рождения Ханны Том и его труппа устраивают для нее специальный спектакль. Том хочет сделать для дочери каждый момент волшебным. Эти дни чудес, как он их называет, внушают больному ребенку веру в чудо и надежду на выздоровление. Ханне скоро исполнится шестнадцать, и гиперопека отца начинает тяготить ее, девушке хочется расправить крылья, а тут еще и театр находится под угрозой закрытия.