Список мечт. Повести и рассказы - [19]

16

— Какая девушка пластичная. Гнётся, как пластилин, выворотность шикарная и двигается, как богиня. — Мама Никиты, Ольга Николаевна, подавая завтрак мужу и сыну, показала на экран. — Вот эта, в центре. Чудо, как хороша!

Никита мог и не смотреть в телевизор, он и так знал, кого показывают в это время на телеканале, на котором он работает…

— Наверняка балетом в детстве занималась, в студии какой-нибудь. Жалко, что нашей школы тогда ещё не было, а так наверняка бы к нам родители привели, с такими-то данными, — продолжила Ольга Николаевна, взбивая сливки к утреннему кофе.

Она работала концертмейстером в хореографической школе и всех немногочисленных пока выпускников знала в лицо.

— Мама, она в Москве училась.

— А ты откуда её знаешь?

— По работе. — Никита не хотел говорить больше, чем есть на самом деле. Да и на самом деле говорить-то и не о чем. Проводил девушку после праздника домой, а она оказалась замужем. Вот и всё.

Не отличаясь брутальной красотой, Никита не обольщался по поводу внимания женского пола. Юношеские влюблённости миновали, бывали интересные встречи, конечно, но та, единственная, всё как-то не встретилась к двадцати семи годам. Аня, вот да, девушка что надо. Но как к ней подберёшься? С какого бока, если замужем?

— Нам бы такую, — как будто продолжила мысль сына Ольга Николаевна. — Наш хореограф, Юлия Юрьевна, как раз переживает, что некому сыграть взрослую женскую роль в выпускном спектакле. Хочет новую постановку для наших деток сделать. Солист есть, постановщик танцев из театра, а солистки нет. Ты не мог бы подробнее разузнать о ней, где она училась, что умеет?

— Мама, я с ней не вижусь. Там операторы, режиссёры с ней программу пишут, а мне только плёнки приносят на озвучку. Но, если увижу её, попробую поговорить.

Февральский ветер задувал в подворотню и снег, и пыль, и мусор, и песок. Его зачем-то любят строители сыпать с лихвой между тротуарной плиткой, для устойчивости композиции, наверное. Или чтоб люди не скользили по вечному гололёду, который в снежную зиму покрывает в дни оттепелей половину Владивостока. И до марта, пока сам не растает, не соскрести его никаким трактором с тротуаров.

Вот и здесь, в проходе между домами на Миллионке, вокруг застывшего на теневой стороне арки ледяного сугроба кружило маленькое торнадо из серо-бурой смеси.

Никита пришёл сюда после работы без особой надежды увидеть Аню, но чем чёрт не шутит? Пришла же она на новогодний корпоратив одна. Может, он, господи, муж её этот, ещё не вернулся из рейса, ведь по полгода бывают, и дольше даже. В студии она с девушками появлялась только раз в месяц для записи очередного комплекса упражнений, а где они репетируют — он не знал.

Окна её квартиры были темны, оставалось ждать. И не попасться при этом на глаза, если Аня появится с мужем.

Никита, как швейный челнок, ходил сквозь арку во двор, проверяя свет в окнах, и обратно на улицу, вглядываясь вдоль узкого тротуара в обе стороны.

Сама улица, называемая горожанами «Торговой», была заставлена сотней однотипных киосков с ширпотребом. Этот квартал был пешеходным, только изредка сюда заезжали мобильные грузовички, подвозящие товар продавцам. В 90-е годы иметь в распоряжении такой киоск — значит обеспечить себе безбедное существование.

Прямо на раскрытых железных ставнях висели на вешалках костюмы, куртки, брюки. На узких прилавках теснилось по одному ботинку из пары (второй выдавали на примерку). За стеклом пряталась косметика и видеокассеты. Тут же — «бутики» с корейским печеньем «Чоко-пай», китайской сухой лапшой, русским алкоголем. По углам подворотен жались продавцы валюты с табличками на куртках с нарисованным значком «$».

Основной «торговый центр» города был всегда забит людьми до отказа, поэтому широкого обзора Никите не представлялось. К тому же сумерки потихоньку накрывали улицу с головой, и фонари уже давали тусклый свет.

Спрятаться ему, однако, не удалось. В очередной раз вынырнув из подворотни, он почти столкнулся с Аней лицом к лицу.

— Никита? — Девушка не ожидала его здесь увидеть. Уже месяц прошел после ошеломившего её танца с ним, в груди уже затихла буря, вернее, была придушена ею сознательно. Совсем задушена, по правде сказать.

Причем, не то чтобы за танец с Никитой, а вообще, на будущее, на все танцы со всеми мужчинами. Кроме мужа. Навсегда! Она же замужем!

— Аня, мне поговорить с тобой надо.

— Я замужем. Совместных танцев больше не будет. Извини, если тебе показалось иначе. — И девушка двинулась дальше, в проём арки.

«Если не остановлю сейчас, то ничего и не выйдет. Уйдёт совсем, бесповоротно». И Никита пошёл ва-банк.

— Аня, есть работа в балете для тебя! — крикнул он вслед.

Она остановилась и повернулась. Если для большинства людей на планете как музыка звучит его собственное имя, то для Ани таким кодовым словом было «балет». За возможность кружить на пальцах фуэте, делать батман-тандю и деми-плие она отдала бы многое сейчас. А, впрочем, что у неё есть? Пара пуантов. И всё. Ещё — нереализованные возможности. Кому они здесь могут быть нужны? Кто-то хочет предложить ей работу?

— Пойдем в дом, что мёрзнуть на сквозняке. — Аня направилась к подъезду. — Не убейся тут, темно в коридоре, лампочка сгорела. Как треснула на мелкие осколки, так и всё. Я не умею наладить.