Спиною к будущему - [27]

Глотки, вынужденные глотки, поперхнувшись не раз, едва не захлебнувшись от напора.

Опустил руку с бутылкой. Отстранился в сторону, а затем и вовсе встал.

- За счет заведения, с*ка.

- Что ты ей дал? – едва слышно, обреченно прошептал Сергей.

- То, что и та тварь жрала. Еще немного – и наша царевна сама на стену полезет в мольбе, чтоб хоть кто-нибудь ее… т****нул.

Обмерла я от прозрения.

- Та же, вроде бутер жрала?

Тяжелый вздох Белобрысого.

Скривился.

- Ну, чистого-то больше нет. Так что этой… повезло больше.

- В смысле? – обмер Сергей. – Так там не кокс был?

Ухмыльнулся подонок. Глоток водки. Взгляд на «товарища».

- И даже не герыч.

- Ах, ты… с**ин сын! – рычит от ярости. Сжался, невольно дернулся.

- СТОЯТЬ, С*КА! ...ПУШКА-то все еще у меня, да? – замахал стволом, отчего тот покорно замер. – А будешь нормальный, без этих твоих вые***нов, и тебе она достанется. Правда, после меня. О, смотри, - вдруг взгляд на меня. – Уже, по ходу, начинает плыть. Жарко, да?

Пытаюсь игнорировать, но странные ощущения и дурман в голове начинают творить нечто странное. Задыхаюсь, сердце колотится, что бешенное; бросает в пот и странную дрожь от ощущений.

Глава 9. Тайные желания

***

И хоть все время сражалась я с собой, пытаясь удерживать сознание на плаву, веки все равно тяжелели, и открывать их было все ленивее и ленивее… А дикие, постыдные желания волнами стали накатывать на меня, сжимая, сводя мышцы внизу живота, будоража все тело, накаливая в нем напряжение, возбуждая до предела, взывая к откровенным, бесстыдным плотским утехам. Тело голодно выло, требуя грубого, беспринципного, дерзкого участия. Даже если это будет унизительное, болезненное, грязное властвование и овладение мной...

Приличие не только позорно отступало, но и нагло сметало с собой любые преграды и моральные устои. И чем распутнее, похабнее фантазии - тем сильнее требование всего этого. В голове плыл туман, а жажда ставала все невыносимее и невыносимее, словно для умирающего в пустыне, вот только… не вода нужна, а нечто животное и безрассудное, яростное и первобытное…

Но помрачение отступало – и я делала вдох, полностью осознавая, какие твари меня окружают, и что это влечение – неестественное, и мерзкое…

И вновь прилив – и я уже невольно стону, корчась от настоящих пыток…

Закусывать губы до крови, впиваться ногтями в пальцы, чтоб хоть как-то различать в этом сумасброде, что есть настоящее, а что - нет; болью глушить страсть, разливая капли отрезвляющего адреналина по помутневшей крови.

И вдруг удар. Выбита дверь. Рывок. Вскакивают парни (надзиратели) в испуге – тотчас залетело несколько человек в черных костюмах, бронежилетах и масках, с автоматами наперевес... Молниеносно заломали Белобрысого и Серегу (даже не сопротивлялись), мордой в пол, руки за голову.

Кто-то присел рядом.

Клёмин.

Испуганно уставился мне в глаза:

- Лина, Лина, ты меня слышишь? – схватил за плечи и, осторожничая, встряхнул. Смеюсь, невольно счастливо залилась звонким, больным смехом… облегчения. Но вдруг... этот его, сводящий с ума, аромат, запах; трепетный, обжигающий кожу жар; нервное, в такт моему, надрывистое дыхание; сильные руки; пот, эротично, маняще стекающий по шее; пылкие, влажные губы (невольно облизалась, закатила глаза под лоб и вожделенно застонала) – просто сорвало, вмиг обрушило на меня волну, практически полностью и безнадежно захлестнув дикой, откровенной страстью. Оковы сорваны. Зеленый свет… Мой Клёмин. Угрожающая, решительная пьяная ухмылка в сторону жертвы.

- Что вы, твари, с ней сделали?! – ошарашено рычит. Взгляд куда-то в сторону, назад. – Она под кайфом?!

- Да.

Хохочу счастливо… Неистово сверлю своего героя взглядом, мысленно уже не просто раздевая, а, едва ли не раздирая на части, овладевая им...

- Что именно?! – не унимается, злится, бесится, отчего еще сильнее становится притягательным. Невольно сжимает меня до сладкой боли в своих грубых, могучих ручищах.

- Бутер с какой-то дрянью.

- Когда отпустит?

- Несколько часов, - внезапно рассмеялся кто-то из парней. Узнаю голос подонка… (игнорирую). - Можешь смело пользоваться, ублюдок.

- Уведите их.

Краем глаза улавливаю, как силой заломили и потащили, повели из комнаты избитого Серегу. Словно молнией прозрение, но лишь на миг - разум раненым зверем сгорает заживо в агонии...

- Сергей…

- Что? – обмер Клёмин. Приблизился ко мне ближе, а затем, словно очнулся, стал развязывать меня. Улыбаюсь – последние мгновения умирающей трезвости. – Серега там не причем… он хотел остановить… И Костя… Это всё этот урод. Бело…брысый.

Рухнула ему на грудь, обняла за шею, смеюсь.

Пытается меня поднять, а я – взбешенная… и я не я, и преград нет больше.

Вижу его губы – и, просто,… нет сил остановиться. Силой впиваюсь в них, повелительно требуя ласки. Живо хватаю его руку в свою и заставляю грубо сжать мою грудь. Мигом врываюсь языком ему в рот. Уверенно прорываюсь пальцами к брюкам...

Опешил, пытается оторвать от себя.

Вдруг кто-то зашевелился позади.

- Что там? – попытка провернуться в моей хватке Володи. – Че вернулся?

- Узнать, че медлишь.

Чужое присутствие вмиг хлыстнуло испугом, прогоняя по жилам адреналин. Выдох. Вслушиваюсь в происходящее.