Спеши вниз - [11]
«Для начала хоть тем, что перестанете смотреть мимо», — чуть было не ответил Чарлз, потому что Скродд, по своему обыкновению, иронически присматривался, вяло оглядывая близорукими глазами весь тот участок, где мог находиться его собеседник, как человек, заметивший муху на обоях, потом потерявший ее из виду и нехотя отыскивающий ее опять.
Но, как ни злило Чарлза это обычное преднамеренное пренебрежение, он сдерживал свою злость, потому что за годы, прошедшие со времени последней встречи со Скроддом, он хорошо понял то своеобразное психологическое бремя, которое давило на директора, и, только что вырвавшись от Хатчинсов и Локвудов, он читал в душе этого елейного кретина, как в развернутой газете: ранние честолюбивые замыслы, решение лишь половину своих сил отдавать повседневной рутине, а половину посвятить научным занятиям, которые приведут его к славе, и постепенное увядание всех его надежд, и теперешнее его двойственное положение, когда только половину внимания он уделял человеку, с которым говорил, или занятию, которое выполнял, а другая половина, еле мерцающая в парализованной части его мозга, с ужасающим упорством концентрировалась на одной точке, вперяясь в ничто.
— Я надеюсь, сэр, что вы будете добры помочь мне в подыскании работы, — быстро выпалил Чарлз.
Скродд слегка переменил позицию, так что блуждающий взгляд его проходил всего футах в трех от плеча Чарлза. Губы его скривились в усмешке.
— Если бы вы написали мне, Ламли, о причине вашего посещения, это избавило бы вас от лишних хлопот. Я ответил бы вам, что штат школы полностью укомплектован и что у меня нет никаких возможностей помочь вам рекомендацией.
Чарлз с жалостливым недоверием поглядел на него. Это чучело на самом деле думает, что он, свободное человеческое существо, желает записаться в ковыляющее воинство его педагогов.
— В мои намерения не входит стать учителем, мистер Скродд. Мои притязания, — тут он приостановился, — скромнее и выполнимее.
Вспомнив всю несообразность того, что ему предстояло, Чарлз на мгновение снова ощутил былое смятение, чувство вины и опустошенности. Язык у него не мог выговорить ни слова, и он опять стал тем до смешного растерянным юнцом, каким бывал во все предыдущие посещения этого кабинета. Но туман тут же рассеялся, и так дорого обошедшаяся ему ясность подхватила и понесла его вперед, пока он не ощутил под ногами твердую почву.
— А в каком смысле, — нагло осведомился Скродд, иронически поглядывая мимо него, — в каком смысле они выполнимей для меня?
Чарлз откинулся на спинку стула и поглядел прямо в толстые стекла очков.
— В этой школе есть окна. Кто-нибудь должен время от времени мыть их, поденщики или школьные служители, которым, право же, целесообразнее заниматься своими прямыми обязанностями. А наш век, как вы неоднократно указывали мне, — это век специализации…
Скродд, казалось, впал в транс: глаза его блуждали вокруг Чарлза, как бы отыскивая невидимого противника.
— …Так почему бы вам не поручить эту работу одному из ваших прежних воспитанников? Я мог бы регулярно приезжать сюда без всякого напоминания, скажем, в конце или в начале каждой четверти и за два-три дня выполнять эту работу. Конечно, мои условия будут…
Скродд поднялся на ноги. Случилось чудо: он глядел прямо в глаза Чарлзу.
— Я все еще надеюсь, — четко выговорил он, — что это одна из ваших глупых шуток…
— …для вас выгоднее, чем существующие…
— …или, может быть, у вас солнечный удар. Сейчас такая жара.
— В самом деле. Положим, вы не приглашаете никого со стороны. Но кто может как следует выполнять эту работу? Да некому. Смит слишком толст, и ревматизм не позволит ему взбираться на стремянку, а Берту, как вы знаете, хватает работы в котельной…
— Ламли! Избавьте меня от необходимости позвонить швейцару и себя — от перспективы быть удаленным силой!
— …разве что летом, но тогда ему надо ухаживать за газоном. Я могу всецело избавить их от этой заботы, и окна будут достойны репутации школы.
Рука Скродда метнулась к звонку, нажала кнопку и словно прикипела к ней. Чарлз встал. У него в распоряжении оставалась минута, которая потребуется Смиту на то, чтобы проковылять по коридору, а ему — чтобы проститься со Скроддом. Невероятно было, чтобы они еще когда-нибудь встретились. И все-таки у него не было ни малейшей охоты сказать что-нибудь Скродду на прощание: ни язвительное, ни гневное, ни умиротворяющее. Время подведения итогов истекло. Стоило ли тратить порох на прощание с прежней жизнью и ее обломками? Как это ни странно, но потребность в уточнении испытал сам Скродд.
— Я могу заключить, Ламли, что вы затаили какую-то злобу против меня, и это побудило вас явиться сюда и занимать у меня время своей глупейшей шуткой. Мытье окон! Полагаю, что за нею кроется намек на то, что ваше образование не пригодно ни на что иное, и вы хотите подчеркнуть это, явившись сюда с вашими нелепыми разговорами о поденщине. Вам не следовало прибегать к иносказаниям.
Смит уже был в дверях, и Чарлз повернул к выходу. У него не было ни малейшего желания оспаривать версию Скродда. Он только бросил через плечо:
Предлагаем вашему вниманию одну из глав книги мемуаров Джона Вэйна, которая будет опубликована под общим заголовком «Дорогие тени». Джон Вэйн задумал эти воспоминания как дань признательности людям, которые сыграли важную роль в его жизни. Вэйн, следует отметить, давно уже завоевал международное признание. Его талант находит свое проявление в самых разных жанрах: Вэйн — романист, драматург, литературный критик, поэт (он был профессором поэзии Оксфордского университета с 1973 по 1978 год).Первый из многочисленных романов Джона Вэйна «Спеши вниз», опубликованный в 1953 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя Джона Уэйна хорошо известно в нашей стране. Его роман «Спеши вниз» получил высокую оценку критики и пользовался успехом у нашего читателя.В романе «Зима в горах» писатель показывает острую политическую обстановку, которая сложилась в Уэльсе в 60-е годы прошлого века в связи с обострением там национального вопроса. Герой романа Роджер Фэрнивалл, филолог по образованию, отправляется в Уэльс для изучения валлийского языка. Судьба сталкивает его с разными людьми — шахтерами, водителями автобусов, мелкими предпринимателями.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.