Спелое яблоко раздора - [11]

— Значит, так, проведем блицопрос. Коротко и четко. Скажи, ты знаешь, кто был любимым поэтом Высотина?

— Гумилев, — без заминки ответил мне Сергей.

— Как относился Высотин к виду крови?

— О, с ним чуть истерика не случалась! Однажды… — начал он, но я перебила:

— Сережа, потом объяснишь. Какие отношения были у Высотина с женой?

— Нормальные, — чуть удивленно произнес Сергей.

— Она ему не изменяла? — поставила я вопрос иначе.

— Ну, Лада красивая женщина… — как-то смущенно произнес Сергей. — И разница у них в возрасте пятнадцать лет. И потом…

— Понятно, — прервала я, поняв по его тону, что факт измены вероятен, хотя и не установлен. Пока.

— Ты знаешь о предсмертном письме Высотина? — задала я последний вопрос.

— Да, знаю, что он просил никого не винить в своей смерти, но это как раз очень в его стиле.

— Спасибо, ты мне здорово помог, — сказала я. — Мне бы хотелось повидаться с Ладой.

— Она вчера приехала. Хоронить Алекса будут здесь, на родине.

— Ты не сказал мне, что он мой земляк, — заметила я.

— Извини, вылетело из головы.

— И еще ты ничего не сказал о его письме.

— Я его не читал и даже не видел. А в чем дело?

— Позвоню тебе завтра, хорошо? — пропустила я мимо ушей его вопрос.

— Ладно, только завтра похороны. В двенадцать.

— Учту. Пока. — И я отключила аппарат.

Я не стала говорить Сергею о возможности плагиата в жизни его друга, отложив эту новость до поездки к молодому поэту, после которой, я надеялась, у меня появятся какие-то доказательства его причастности или наоборот. Но зато я кое-что поняла из этого разговора. Например, то, что Высотин наверняка не случайно цитировал Владимира Владимировича. С этим предстояло разобраться. Родственники и знакомые хотели знать правду о смерти поэта. Что ж, они ее узнают, какой бы она ни оказалась. Татьяна Александровна Иванова умеет отрабатывать свой гонорар. Подумав о гонораре, я вспомнила и о злосчастном Колесникове: вот уж где мне придется с гонораром попрощаться. Впрочем, прежде чем возвращать деньги, я решила хотя бы обзвонить гостиницы, ведь надо же узнать, где он останавливался. Может, не все так безнадежно.

Однако здесь меня ждал полный провал. Ни в одном из городских отелей не регистрировался гражданин с фамилией Колесников. Были Колесовы, Колькины и даже один Колобесов, но ни одного Колесникова в течение последних двух недель. И патологоанатом, как назло, не оставил мне своего телефона. После этого я мысленно почти распрощалась с денежками и сосредоточилась на Высотине.

Глава 3

Сегодня я уже ничего делать не собиралась, хотела только выспаться и все остальные дела и размышления отложить до утра, которое, как известно, всегда мудренее вечера. Я вернулась домой и, поужинав, легла спать.

Утром я позвонила Сергею и спросила, когда мы сможем с ним встретиться.

— Таня, мы сейчас едем на похороны, — сказал он мне. — В принципе ты тоже можешь подъехать. Тут все будут…

— Ладно, — вздохнула я, — скоро буду.

Конечно, мне не хотелось этого делать, потому что к похоронам у меня была стойкая и давняя неприязнь, но только так я могла увидеться и познакомиться с вдовой умершего поэта и его друзьями.

Спешить я не собиралась, делать мне на панихиде было нечего. Я собиралась приехать туда попозже, чтобы избежать неприятной для моей психики сцены прощания. Поэтому и не торопилась; но собралась и прибыла на кладбище тогда, когда могилу уже засыпали землей. Вовремя, что называется, успела. Еще немного, и я могла бы никого не застать.

В последний путь поэта провожало человек двадцать, но я без труда в этой облаченной в черное толпе узнала высокую фигуру Белостокова и прямиком направилась к нему. В этот момент закапывали деревянный крест с именем и фотографией покойного. Сначала я пробралась к Сергею, стоящему между красивой, но мертвенно-бледной блондинкой и коренастым смуглым кавказцем.

— Сережа, — шепотом позвала я, оказавшись за спиной Белостокова.

Он повернулся на мой голос, и тут мой взгляд упал на фотографию на кресте…

— Таня? Ты все-таки приехала… — прошептал Белостоков. Он что-то там еще говорил, но я уже не слышала. Я смотрела, буквально пораженная увиденным. С фотографии на кресте на меня смотрел Александр Колесников.

* * *

— Таня, — тронул меня за плечо Сергей, — что с тобой?

— Ничего страшного, — сказала я, отводя глаза от портрета покойного.

Вот так финт! Первое, о чем я подумала, так это о том, что, может, не придется расставаться с деньгами, заплаченными мне патологоанатомом. Если я расследую дело одного и того же человека… Но тут же возникла другая мысль: почему мне в милиции твердо сказали, что Высотин-Колесников точно повесился сам, хотя на том фото явно были видны синяки? Это следовало уточнить в срочном порядке. Однако сначала нужно было назначить встречу с вдовой, которая сейчас смотрела на меня не без любопытства. Должно быть, видок у меня был еще тот!

— Сережа, — оправившись от шока, проговорила я. — Можно тебя на минуту?

— Конечно! — Он нахмурился и отошел со мной от могилы на несколько шагов. — Что-то случилось? У тебя такой вид, будто ты увидела…

— Привидение, — опередила я его догадку. — Можно сказать и так. Знаешь, у меня сейчас мало времени, но скажи, ты можешь устроить мне встречу с вдовой и самыми близкими людьми Высотина? Например, через час?