Спектр - [9]

Все эти мысли промелькнули в голове и сменились чем-то вроде недоумения. Почему он хочет отказаться от предложения? На бухгалтера-убийцу он согласился охотиться, рискуя и пулю поймать, и собственные руки в крови испачкать. А сейчас надо всего-то девочку домой вернуть.

– Не нравится мне что-то, – признался Мартин. – Честное слово.

Эрнесто развёл руками – мол, ничем помочь не могу.

– Вы всё мне сказали? – уточнил Мартин. – О своей дочери, о себе?

Если и была в ответе пауза, то совсем крошечная и невинная.

– Всё, что относится к делу. Но вы спрашивайте, я отвечу на любые вопросы.

Мартин сдался:

– Я приму душ и выпью кофе, хорошо? А потом отправимся к вам. Можете подождать здесь…

– С удовольствием, – немедленно согласился Эрнесто. – Книжечку полистаю…

Лежащий на столе потрёпанный том Гарнеля и Чистяковой открылся на статье о расе хри, подозреваемой авторами в ненависти к чужакам и людоедстве. Полушкин посмотрел на фотографию, изображающую что-то вроде гигантского омара на болотистом берегу, лицо его даже не дрогнуло.

Мартин отправился в душ.

– Здесь грустно и одиноко, – сказал ключник. – Поговори со мной, путник.

Мартин никогда не придумывал истории загодя. Частично из суеверия – ему казалось, что придуманная история может каким-то мистическим образом «материализоваться», стать известной другим путешественникам. Частично из сложившегося ощущения, что ключники ценили импровизацию.

– Я хочу рассказать о человеке и его мечте, – сказал Мартин. – Это был обыкновенный человек, живущий на планете Земля. И мечта у него была обыкновенная, простая, другой бы и за мечту её не посчитал… уютный домик, маленькая машина, любимая жена и славные детишки. Человек умел не только мечтать, но и работать. Он построил свой дом, и дом даже получился не слишком маленьким. Встретил девушку, которую полюбил, и она полюбила его. Человек купил машину – чтобы можно было ездить в путешествия и быстрее возвращаться домой. Он даже купил ещё одну машину – для жены, чтобы та не слишком скучала без него. У них родились дети: не один, не двое, а четверо прекрасных, умных детей, которые любили родителей.

Ключник слушал. Сидел на диванчике в одной из маленьких комнатёнок московской Станции и внимательно слушал Мартина.

– И вот, когда мечта человека исполнилась, – продолжал Мартин, – ему вдруг стало одиноко. Его любила жена, его обожали дети, в доме было уютно, и все дороги мира были открыты перед ним. Но чего-то не хватало. И однажды, тёмной осенней ночью, когда холодный ветер срывал последние листья с деревьев, человек вышел на балкон своего дома и посмотрел окрест. Он искал свою мечту, без которой стало так тяжело жить. Но мечта о доме превратилась в кирпичные стены и перестала быть мечтой. Все дороги лежали перед ним, и машина стала лишь сваренными вместе кусками крашеного железа. Даже женщина, спавшая в его постели, была обычной женщиной, а не мечтой о любви. Даже дети, которых он любил, стали обычными детьми, а не мечтой о детях. И человек подумал, что было бы очень хорошо выйти из своего прекрасного дома, пнуть в крыло роскошную машину, помахать рукой жене, поцеловать детей и уйти навсегда…

Мартин перевёл дыхание. Ключники любили паузы, но дело было даже не в этом – Мартин ещё не знал, как закончит свой рассказ.

– Он ушёл? – спросил ключник, и Мартин понял, как надо ответить.

– Нет. Он спустился в спальню, лёг рядом с женой и уснул. Не сразу, но всё-таки уснул. И старался больше не выходить из дома, когда осенний ветер играет с опавшей листвой. Человек постиг то, что некоторые узнают в детстве, но многие не понимают и в старости. Он осознал, что нельзя мечтать о достижимом. С тех пор он старался придумать себе новую мечту, настоящую. Конечно же, это не вышло. Но зато он жил мечтой о настоящей мечте.

– Это очень старая история, – задумчиво сказал ключник. – Старая и печальная. Но ты развеял мою грусть, путник. Входи во Врата и начинай свой путь.

Время выбора не ограничивалось ничем – кроме разве что голода и жажды. Однажды Мартин провёл перед компьютером больше шести часов.

Вот и сейчас прошло уже минут сорок, а он всё никак не мог решиться.

За вчерашний день он успел побывать в доме Ирины, поговорить с двумя её подругами и перепуганным насмерть бойфрендом – совершенно бесполезным пареньком лет семнадцати, заискивающим перед отцом Иры, перед её матерью и, кажется, даже перед собакой – здоровенной тоскливой мальтийской овчаркой.

Собака, кстати, смущала Мартина больше всего. Пёс принадлежал Ире, он жил в её комнате, мелькал на всех фотографиях и видеозаписях, которые любезно предоставил Эрнесто Семёнович. Пёс был серьёзным, боевым. Пёс скучал без хозяйки.

Почему же она не взяла его с собой?

Молодая дурёха, убегая из дома, может не сказать ни слова матери и отцу. Но вот любимых собак такие вот девочки всегда берут с собой: и в чисто прагматических целях, наивно полагая, что пёс – лучший в мире защитник, и в той сентиментальной привязанности, которая в семнадцать лет ставит животных на одну ступеньку с людьми, а то и повыше.

Ирочка собаку не взяла.

Не взяла она и висящий на стене комнаты арбалет – изящную испанскую игрушку из углепластика и титана, штуку дорогую и в самом деле полезную. Не взяла карабин, которым умела пользоваться и который был вполне официально зарегистрирован в милиции.