Спецназ ГРУ против басмачей - [44]

— Так или иначе, по Вашему возвращении началась подготовка к принятию закона о депортации, который Ваш товарищ Талаат вскоре обнародовал.

— Это было меньшее из тех зол, которые я мог для них избрать в силу своего должностного положения. В противном случае их ждало бы уничтожение, как я уже говорил Вам.

— Однако, их потери при депортации едва ли можно назвать небольшим злом. Погибли миллионы армян, создавались лагеря смерти, на армянах ставились медицинские эксперименты.

— Между прочим, возглавляемые мной ведомства не имели к этому никакого отношения… Понимаете, есть такое понятие как «внутренний враг». Я не снимаю с себя ответственности за гибель мирного армянского населения и не считаю преступлением лишь то возмездие, которое настигло от рук турецких солдат предавших нас солдат армянского происхождения. Однако, не забывайте и о том, что шла война. Война, в которой Турция понесла значительные потери. Прощать в данном случае предателя — означает совершать государственное преступление, провоцировать новые и новые поражения и потери…

— В войну эту Турция ввязалась из-за собственного шовинизма, если не ошибаюсь, под давлением обещаний кайзера Вильгельма…

— Видите ли, после падения Империи народу нужна была новая национальная идея, национальная идентичность. Ему жизненно необходимо было самоутвердиться в новой Европе и принять участие в разделе, в пользу которого говорили все события, происходившие тогда в мире. Если бы Турция не изъявила желание участвовать в разделе, то почти наверняка разделили бы ее. Так что в условиях неоднозначности мировой политики принять решение правильно можно только с учетом оценки всех факторов — а их, как известно, в управлении государством миллионы…

— Теперь Вы имеете достаточный опыт для того, чтобы не оступиться в эмирате. И я от всей души желаю Вам удачи!

Ответить Энвер не успел — в кабинет влетел его адъютант с сообщением о том, что Савонина ждет его боевой расчет — в Каган подошли части Туркфронта во главе с Фрунзе, и крестьянская армия Монстрова уже выдвинулась туда. Энвер поставил задачу выбить красных из Кагана, лишив их оплота в эмирате — как-никак, мирные переговоры, которые с ними вел эмир, закончились, и никакой надежды на восстановление отношений с Москвой допускать было нельзя.

Полчаса спустя Савонин с группой уже были в Кагане.

На улицах города шли ожесточенные бои между местным населением, которые лояльно относились к красным и частями РККА с одной стороны и бойцами армии Монстрова — с другой. На оценку ситуации и принятие решения у командира боевой группы спецназа ГРУ ушло несколько минут. Дальше он рассредоточил свой боевой расчет по городу в следующем порядке: Козлов и Пехтин должны были обойти город с целью разведки — выяснить, какова численность контингента РККА; Узванцев и Царев — огневой мощью поддержать бойцов крестьянской армии, применив на улицах города коктейль Молотова и гранаты РПГ; сам Савонин и Ценаев — захватить здание горсовета, где базировался некогда Фрунзе, чтобы лишить того возможности получить доступ к средствам коммуникации.

Здание было захвачено с применением спецсредств в течение получаса. Еще через полчаса в нем показался полковник Монстров.

— Константин Иванович, нам необходимо произвести передислокацию.

— Кого и куда?

— Сейчас, пока наши ребята поддерживают бои на улицах города, пусть Ваши части отходят к железной дороге и обеспечат ее блокаду. Нельзя, чтобы части РККА прибывали сюда как по путям кровоснабжения, надо отрезать им путь к пополнению состава.

— Понял Вас. Кстати, у нас есть новости.

— ?

— Пленный. Думаю, Ваш знакомый, вот решил на свой страх и риск предъявить его Вам, зададите ему пару вопросов?

Из-за спины Монстрова показалась до боли знакомая Савонину фигура. Со связанными за спиной руками перед ним стоял двухметровый гигант с роскошными усами и пышной шевелюрой — Михаил Васильевич Фрунзе.

— Спасибо, Господин полковник, можете идти. А Вы присаживайтесь, Михаил Васильевич. Развяжите его.

Фрунзе нехотя уселся на стул и окинул своего собеседника взглядом заклятого врага — хотя еще вчера они вместе принимали участие в боях за Старую Бухару и вели переговоры с эмиром.

— По лицу вижу, что Вы не очень рады меня видеть. А вот я напротив, — улыбнулся Савонин. — Мой арест пошел мне на пользу, как видим. Я отдохнул и теперь принимаю участие в боях с новыми силами.

— В боях со своими же? — сквозь зубы протянул Фрунзе.

— Знаете восточную мудрость: «Скажи человеку 100 раз «свинья», а на 101-й он захрюкает»? А русский эквивалент: «Лучше грешным быть, чем грешным слыть». Вы так настойчиво старались сделать из меня предателя, что у меня просто не осталось выбора. А если серьезно, я давно хотел поговорить с Вами. Что ж, гора пришла к Магомету, и повод нам выдался…

— Какие, к черту, разговоры? Никакой информации от меня Вы не получите, так что давайте скорее кончать с этим. Как говорится, по закону военного времени…

— Полно Вам, товарищ командарм. Никакой информации мне от Вас и не надо. У меня ее побольше, чем у Вас, будет.

— Очень интересно…

— Согласен, занятно. Например, как Вы полагаете, каким будет итог присоединения Узбекистана к РСФСР?