Специальные команды Эйхмана - [62]

Я напомнил обвиняемому, что он признал то, что в рапортах были указаны правильные данные. Затем я в третий раз переспросил, как он мог объяснить тот факт, что, несмотря на то что его подразделением буквально перед его прибытием были умерщвлены 1224 человека, никто ни единым словом не обмолвился об этом?

«Не находите ли вы это странным?»

Несмотря на то что на его лице отразилось множество самых противоречивых чувств, Хенш сумел справиться с ними: «Ваша честь, об этом ни разу не было упомянуто, и никто не вел разговоров об этом».

Но Хенш не был так уж неосведомлен о расстрелах, как он хотел показать. Незадолго до суда он собственноручно составил отчет на 25 страницах о деятельности эйнзатцкоманд; при этом на более чем восьми страницах он писал именно о казнях и о том, как они осуществлялись его подразделением.

«…От меня потребовали, чтобы я точно указал число казней, которые, по моим оценкам, мои подчиненные выполнили согласно моим приказам, в период, когда я возглавлял зондеркоманду 46 (в начале главы 4а. — Ред.). На это я должен заявить следующее: не имея в своем распоряжении соответствующих рапортов, я не могу дать эту информацию. Приблизительное количество не будет соответствовать реальной цифре. По этой, а также другим причинам, указанным выше, я не в состоянии сделать такие расчеты».

Невозможность для Хенша даже примерно оценить количество казней, которые были осуществлены его зондеркомандой, в то время, когда он был ее командиром, практически означали уже то, что, по крайней мере, их было немало, если это слово имело какой-то смысл. Была и еще одна причина для того, чтобы предположить это. Из изложенного автором восьмистраничного письменного описания массовых казней следовало то, что он был хорошо знаком с механизмом массового истребления, и его трудно было заподозрить в дилетантизме в данном вопросе. Давайте рассмотрим несколько фрагментов из его добровольного заявления:

«Казни осуществлялись стрельбой с ближайшего расстояния, обеспечивающего уверенное прицеливание. Насколько я помню, таким расстоянием считалось 8–10 шагов.

Я должен вновь самым энергичным образом не согласиться с предположением, что расстрелы осуществлялись каким-то стандартным способом; на самом деле казни выполнялись ведением стрельбы пулеметными очередями по большим скоплениям людей со средних дистанций, или выстрелами в шею, или с фиксацией приговоренных в наклонном положении.

Я лично несколько раз наблюдал за казнью. Когда это было возможно, я старался появляться перед командой исполнителей неожиданно.

Я помню, что главной темой обсуждения было то, как обеспечить мгновенную смерть приговоренного, без причинения ему прижизненных ранений. При этом подчеркивалось, что необходимо обязательно целить в голову, чтобы казненный умер сразу».

Хенш заявлял, что никогда никого не убивал без суда. Он также убеждал суд, что в случаях, когда приказы о ликвидациях исходили от армейского командования, он лично знакомился с делами приговоренных. Однако при перекрестном допросе, который вел профессор Хорлик-Хохвальд, выяснилось, что Хеншу приходилось знакомиться с делами приговоренных, не имея на руках никаких письменных документов относительно их преступлений.

«Если вы не получали таких письменных документов, в которых указывались бы те преступления, которые совершил приговоренный, как вы могли узнать, в чем состояла его вина, и как вы могли ознакомиться с доказательной базой, чтобы удостовериться, что приговор был вынесен справедливо?»

«Факты преступлений и назначенного за них наказания сообщались ответственным офицером старшему караула, который доставлял арестованных».

Таким образом, Хенш вовсе не осуществлял никакого контроля дел приговоренных. Но насколько вообще можно было доверять Хеншу? Он говорил, что, когда в Прече Штрекенбах зачитывал приказ фюрера, он не стал останавливаться на задачах, которые в этой связи ложились на людей Хенша; что Гейдрих, который ставил задачи эйнзатцгруппам, ничего не говорил об убийствах евреев; что Томас, командовавший в то время эйнзатцгруппой С, непосредственный начальник Хенша, также хранил молчание о том, в чем же конкретно заключались основные задачи группы. Нужно было быть самым наивным человеком из когда-либо появившихся на свет, чтобы поверить в то, что эти измышления были правдивыми. Но Хенш перешел все грани фантастики и реальности, когда заявил, что первый раз он услышал о приказе фюрера только после того, как прибыл в Нюрнберг, чтобы предстать перед судом!

Бригадефюрер СС Гейнц Йост был низкорослым человеком хрупкого сложения. Когда-то он командовал эйнзатцгруппой А, имевшей зоной ответственности территории Эстонии, Латвии, Литвы и Белоруссии. Йост не был настолько глуп, чтобы полностью отрицать свою вину. Он не заставлял нас поверить в то, что никогда не слышал приказа фюрера об убийстве евреев. Он просто просил нас поверить, что он не помнил, чтобы когда-либо отдавал приказы о расстрелах евреев.

Конечно, можно легко понять, почему человек, который борется в суде за свою жизнь, когда все прочие способы обороны исчерпаны, находит последнее убежище в заявлении, что он не помнит фактов своих преступлений. Но все же в этом случае нужно оставить и другой стороне право того, как оценивать правдивость таких заявлений. Так, когда на процессе над Эйхманом его спросили, что обсуждалось на совещании командиров эйнзатцгрупп перед тем, как они приступили к выполнению своих задач, он ответил: «Я не знаю, что там обсуждалось».