...Специального назначения - [39]

Командир бригады приказал мне выехать к начальнику инженерных войск 70-й армии полковнику В. А. Витвинину и наладить взаимодействие с армейскими саперами. Витвинин, могучий мужчина с громким голосом и уверенными движениями, старый сапер, отлично знавший свое дело, был немногословен:

— Фрицы подтянули танковую дивизию «Мертвая голова» и контратакуют. Наши саперы ставят мины. Едем к ним.

Запыленный виллис стремительно рванулся с места. Проехав несколько километров, я увидел, как по обе стороны от дороги, перпендикулярно ей, тянутся ряды небольших бугорков. Витвинин перехватил мой взгляд:

— Минные поля. Утром ставили корпусные саперы!

— Плохо маскировали…

— Торопились очень, да и сейчас главное — задержать фрицев. Увидят мины — будут обходить, смотришь — и выигрыш времени…

Может, в данном случае Витвинин и был прав. А кроме того, спорить и доказывать было некогда. В чистом полуденном небе внезапно появились маленькие темные точки. Стремительно увеличиваясь в размерах, они, казалось, надвигались прямо на нас. Это в сопровождении истребителей летели фашистские пикирующие бомбардировщики Ю-87 или, как их называли за неубирающиеся шасси в обтекателях, «лаптежники».

Как бы невзначай бросаю взгляд на Витвинина. Полковник внешне спокоен, только на щеках, покрытых рыжеватой щетиной, чуть вздулись желваки.

«Не пора ли остановиться и искать укрытие в каком-нибудь кювете?» — мелькает тревожная мысль. Будто прочтя ее, водитель вопросительно поворачивает голову к полковнику.

— Давай, давай, вперед! — негромко командует Витвинин. — В случае чего — успеем укрыться!

Пожалуй, он прав. Во-первых, если сидеть из-за пролетающих самолетов в кюветах, до места вовремя не доберешься, а во-вторых, у нас действительно есть в запасе несколько минут…

Самолеты противника прошли чуть правее. Скоро до нас донеслись частые глухие взрывы…

— Бомбят наши артиллерийские позиции… — мрачно заметил Витвинин.

Накатанная тысячами колес фронтовая дорога вывела нас на крутой холм. Впереди далеко вокруг расстилались уже начинавшие желтеть неубранные ржаные поля, а у самого горизонта высоко вверх поднимался дым горевшей деревушки. Внизу, в каких-нибудь полутора-двух километрах, в клубах пыли прямо в нашу сторону двигались немецкие танки — «тигры».

Танки противника приближались не открывая огня. Видимо, поэтому их движение показалось нам грозным и неудержимым. Неожиданно около автомобиля выросла фигура солдата, быстро сматывавшего телефонную катушку. Увидев в машине офицеров, он на секунду поднял потное лицо:

— Товарищи офицеры, бо нимци!

— Садись, солдат, к нам, — предложил Витвинин. — Подвезем!

— Никак нельзя, товарищи офицеры, батарея без связи останется, — ответил солдат и еще яростнее стал накручивать провод на катушку.

— Давай назад, — приказал Витвинин водителю, — поедем правее, там должен быть ПОЗ бригады.

Развернулись, а в это время, очевидно подпустив вражеские танки поближе, на дистанцию действительного огня, ударила наша противотанковая артиллерия. Мы увидели, как один за другим вспыхнули три танка… Но остальные продолжали двигаться вперед. Внезапно, почти одновременно, несколько танков окутались дымом.

«Подорвались на минных заграждениях! — с удовлетворением подумал я, — молодцы позовцы!» Совместными усилиями артиллеристов, пехотинцев и саперов танковая контратака была отбита. Однако и наши дальнейшие попытки прорвать вражескую оборону на этом участке потерпели неудачу.

Тогда командующий 70-й армией решил сосредоточить основные усилия в районе города Чернь. Наступать решили как можно быстрее, почти без подготовки, чтобы немцы не успели подтянуть резервы.

Проделывать проходы в минных заграждениях 6-му батальону пришлось днем. К этому мы прибегали только в исключительных случаях. Я немедленно выехал в этот батальон. Как знать, может, надо будет подсказать что-нибудь. Да и разговаривать с командиром дивизии, которой придан батальон, мне будет легче, чем капитану М. М. Кущу.

Вместе с заместителем командира батальона по технической части мы добрались на наблюдательный пункт — небольшой окопчик, вырытый на вершине пологого кургана. В окопчике лейтенант с перевязанной рукой и телефонист, упорно дующий в трубку и непрестанно повторяющий: «Я — седьмой, я — седьмой. Как слышно?» За обратным скатом кургана развернут перевязочный пункт батальона. На носилках и просто плащ-палатках лежат несколько раненых. Над ними хлопочут врач батальона и фельдшер.

Впереди, в каких-нибудь трехстах метрах, проходит наша первая траншея, за ней и работают минеры батальона. Противник беспрерывно ведет огонь, стараясь помешать нашим минерам проделать проходы.

— Где комбат? — спрашиваю у лейтенанта.

— Там! — и показывает в сторону противника. — Да вот, кажется, возвращается…

Обычно всегда подтянутого и аккуратного капитана Куща не узнать. Гимнастерка грязная, верх голенища одного сапога разорван, из-под пилотки выбивается прядка мокрых от пота каштановых волос. Михаил Михайлович страшно расстроен:

— Уже два убитых и семь раненых! Каких хлопцев теряем, товарищ подполковник!

— На минах подрываются?

— На минах мало, народ у нас опытный. Немцы бьют из минометов, и от взрывов срабатывают установленные мины, в основном осколочные — «помзы»…