Спастись от опасных мужчин - [26]

– Да, – опять сказала я, стараясь не говорить раздраженно.

Этот малый заплатил мне двадцать тысяч. За такие деньги можно сыграть и роль попугая.

Ганн вдруг перестал отбивать мяч и опустил ракетку, тяжело дыша. Мячик покатился прочь.

– Значит, я был прав.

– Этого я вам сказать не могу. Во всяком случае, пока.

– Конечно же, я был прав, – резко сказал он, как будто я обвинила его во лжи. – Вы что, думаете, она дала им свои вещички для сдачи в химчистку?

– Вы хотели бы, чтобы я продолжала следить за ней и в выходные?

Я надеялась, что он скажет «нет». Это были первые выходные в октябре, и мне не терпелось снова увидеться с Итаном. Мне не хотелось отменять свидание с ним. Ни по какой причине и, уж конечно, не ради Грега.

Он покачал головой, вытирая пот полотенцем для спортзала.

– В этом нет нужды. Сотрудники нашей компании выезжают в это время на практический семинар в Биг-Сур. Она проведет все выходные там.

– Хорошо.

В кои-то веки мне хотелось сказать клиенту больше, чем я уже сказала. Хотелось спросить, почему у женщины, за которой я следила, было такое лицо, словно она стояла на четвертом этаже пылающего дома, если дело заключается только в том, что она крадет документы. Хотелось спросить, зачем мужчина, использовавший преобразователь голоса, взял на себя труд раскопать номер моего домашнего телефона, чтобы предупредить меня о какой-то грозящей мне опасности. Мне хотелось опять спросить Ганна, почему он вообще нанял именно меня вместо того, чтобы выбрать какую-то из крупных лощеных фирм, которые профессионально занимаются обеспечением корпоративной безопасности и специализируются на ведении как раз таких дел. Заодно мне хотелось выяснить, как именно он обо мне узнал и почему решил заплатить предварительный гонорар, далеко превышающий мои обычные ставки. Не куплюсь на сказку о том, что он якобы бросал в желтые страницы телефонного справочника дротики от игры в дартс, пока не наткнулся на мое имя. И я была бы совсем не прочь узнать немного больше и о самом Греге, и о его компании. Иными словами, мне хотелось узнать очень и очень многое.

Но я молчала.

Ганн выпил воды из бутылки, все еще тяжело дыша. Но было видно, что устал он отнюдь не только от тренировки – глаза у него были покрасневшие, словно он плохо спал. Мы вместе вышли с корта, закрыв за собой его стеклянную дверь.

– Есть ли какая-либо информация о Карен Ли, о которой вы мне не рассказали?

Он бросил на меня пристальный взгляд:

– Почему вы меня об этом спрашиваете?

– Возможно, мне просто нравится задавать вопросы.

Ганн хотел было что-то сказать, но остановился и пожал плечами:

– Полагаю, всегда есть что-то такое, чего мы не знаем. Я сказал вам то, что имеет отношение к делу.

– А у Карен нет сообщника в вашей компании? Вы подозреваете кого-нибудь еще?

Ганн прищурился:

– Мне об этом ничего не известно. Но если сообщник есть, надеюсь, вы сможете выяснить, кто это.

– И больше нет ничего, что мне следовало бы знать? О том, кто она такая и чего хочет?

– Я уже сообщил вам все важные детали, – ответил он. – На них вы и должны сосредоточить внимание.

Он остановился перед дверью, ведущей в мужскую раздевалку.

– Мы будем поддерживать связь и дальше. Сделайте так, чтобы я всегда мог с вами связаться.

* * *

Не успела я сесть на стоящий на парковке мотоцикл, когда за моей спиной кто-то дважды просигналил. Я оглянулась через плечо и увидела маленький белый «БМВ» – гибрид с острыми прямоугольными формами кузова. Я приподняла смотровой щиток шлема, раздраженная вечным нетерпением, так свойственным обитателям Кремниевой долины.

– Вы можете занять это место, – сказала я. – Просто дайте мне еще секунду.

Водитель смотрел на меня из открытого окна. Как и Ганну, ему было где-то под пятьдесят, однако в нем наличествовало что-то, делающее его прямой противоположностью харизматичного главы компании. Темно-русые волосы образовывали на лбу отчетливо выраженный треугольник, а лицо под нависающими бровями было отмечено неуверенностью. Эта неуверенность была весьма телегенична. Его могли бы пригласить сняться в телевизионном рекламном ролике в роли парня, начинающего подумывать о переходе от одного сотового оператора к другому, пока, сидя рядом с ним на трибуне во время бейсбольного матча, его приятель рассказывает ему обо всех преимуществах этой самой другой компании.

– Мне не нужно ваше парковочное место, – сказал он. – Я хочу с вами побеседовать. – Он говорил тихо и осторожно.

– Если вы хотите подкатить к женщине, думаю, это лучше делать в спортзале, а не на парковке. И при этом ни в коем случае нельзя сигналить. Это вам совет на будущее.

Он даже не улыбнулся.

– Я к вам не подкатываюсь, и нам нельзя долго здесь оставаться. Он может выйти в любую минуту.

Я внимательнее всмотрелась в водителя «БМВ», убедившись, что никогда прежде его не видела.

– Вы имеете в виду…

– Поезжайте за мной, – сказал он. – Быстрее.

Вообще-то я не имею привычки позволять незнакомым мужчинам останавливать меня на парковке и говорить мне, куда ехать, но на сей раз я кивнула и последовала за белой машиной по автостраде, ведущей на север. Время было чуть за полдень, совсем немного до начала жутких заторов в здешних местах. В Северном Сан-Хосе белая машина съехала с автострады, и дальше мы поехали по широким улицам, окруженным строительными кранами и новыми многоквартирными домами. Стоящий здесь громкий шум проникал даже сквозь мотоциклетный шлем – лязг и буханье молотков, исходящие от бригад одетых в оранжевые жилеты рабочих, которые трудились на строительных лесах и рабочих мостках. Я почувствовала облегчение, когда «БМВ» свернул на другую, узкую дорогу, которая увела нас от шума строек; теперь мы ехали по местности, поросшей высокой неухоженной травой, а впереди виднелась вода болот, являющихся, по всей видимости, самым южным участком Залива.