Спастись от опасных мужчин - [126]

На Оливера эта информация, похоже, не произвела впечатления.

– Мы каждый год назначаем сроки запуска того или иного продукта. Это делают все компании. Кому, кроме самих сотрудников «Care4», может быть до этого дело? И при чем тут терроризм?

– Речь вовсе не об этом. Речь никогда не шла о терроризме. Достаточно научить компьютер узнавать определенное лицо, вычленять человека из толпы, и ему будет абсолютно все равно, на кого он смотрит: на бен Ладена или на мать Терезу. Его можно будет использовать ради каких угодно целей: как во благо, так и во зло.

– И что из этого?

– Карен предупредила нас, что погибнут люди. И эти ее слова навели ФБР на ложный след, по котором оно сразу же и пошло. Потому что так их учили. Их натаскивали на то, чтобы предупреждать такие события, как падение самолета, гибель людей из-за грузовика, врезающегося в толпу. После одиннадцатого сентября все внимание Бюро переключилось на борьбу с терроризмом. Они настолько озабочены тем, как предотвращать осуществление замыслов террористов, что эта новая угроза вписалась в их мировосприятие просто идеально, и они так и не задались вопросом, правильно ли их представление о том, в чем она состоит. Так что все опять свелось к предположениям, к догадкам. Агенты ФБР видели только то, что хотели увидеть. Они считали, что «Care4» скрывает важную информацию о некоем террористическом заговоре из алчности и нежелания оттолкнуть своих зарубежных клиентов. Но Карен имела в виду вовсе не это.

– Тогда что же?

– Эти люди на фотографиях – они и есть жертвы. Или скоро станут жертвами.

– Почему?

– Дело вовсе не в том, что «Care4» якобы собрала информацию о каком-то террористическом заговоре. На самом деле суть состоит в том, что ваша компания продает тоталитарным и диктаторским режимам по всему миру свою новейшую разработку в области систем с искусственным интеллектом, которая сможет дать этим режимам возможность узнать точное местоположение людей, которых они больше всего ненавидят и боятся, и схватить их, всех мужчин и женщин, которые, рискуя своими жизнями, разоблачают коррупцию и несправедливость.

Сами камеры видеонаблюдения уже установлены и работают – видит бог, в странах, где правят эти режимы, нет недостатка в таких камерах, у них они понатыканы везде. Тамошние власти ждут только одного – чтобы сеть заработала и их компьютеры смогли начать вычленять лица своих противников и указывать их точное местоположение в режиме реального времени. И тогда спецслужбы и полиция смогут хватать этих людей прямо на улицах. Как только эта система будет запущена, во всех этих странах должны будут начаться массовые похищения людей. И при этом никто не будет знать, почему журналисты и правозащитники в разных странах мира вдруг начали исчезать без следа. А затем процесс пойдет и дальше – система, разработанная «Care4», будет постоянно самообучаться, тщательность ее действия будет возрастать, чтобы начать считывать метаданные и информацию в социальных сетях и таким образом разыскивать друзей противников режимов, их семьи, их сторонников, тех, кто был их источником. По всему миру политические оппозиционеры, журналисты и вообще все, кто противостоит этим правительствам, будут выслежены, схвачены и уничтожены.

– Но с какой стати «Care4» станет это делать? – медленно и с озадаченным видом проговорил Оливер. – Какая компании от этого польза? Зачем ей идти на риск, нарушая закон?

– Какой закон?! Компания просто занимается продажей своего продукта и вовсе не указывает людям, в каких целях его следует применять. Нравственно это или безнравственно – это уже вопрос иного порядка, но мотивация у «Care4» точно такая же, как у любой другой компании, – извлечение прибыли. Я не хочу, чтобы вы истолковали мои слова превратно, Оливер, – я вовсе не считаю, что «Care4» хотела, чтобы погибали люди, но компания также не желала и разрывать выгодные контракты по обеспечению безопасности, подписанные ею со многими странами мира, чтобы предотвратить эти убийства.

– Это только ваши догадки. – В голосе Оливера прозвучало сомнение.

– Может быть, и так. – Я замолчала, размышляя. – Как я это понимаю, позиция «Care4» по сути своей очень походила на позицию оружейного лобби внутри США. Надо продавать американцам как можно больше стрелкового оружия, а за то, что покупатели с ним делают, они ответственности не несут. Остановить ограбление банка или, наоборот, совершить его – это личное дело того, у кого оказался ствол. – Я снова сделала паузу. – Уверена, что некоторые страны стали бы использовать эту систему для борьбы с терроризмом или преступностью. Насколько мне известно, наша страна стала бы использовать ее именно так.

– Тогда откуда вам известно, что не все страны станут использовать эту систему во благо? Кто вам сказал, что с теми людьми, о которых вы говорили, вообще должно случиться что-то плохое?

Я ответила не колеблясь:

– Один из людей, изображенных на фотографиях, которые раздобыла Карен, был египетским блогером, который якобы бросился вниз с крыши. Полиция заявила, что это было самоубийством, а его семья говорит, что его убили. Как вы думаете, кто из них прав? Режимы, о которых идет речь, отнюдь не сидели сложа руки, ожидая, когда «Care4» поставит им свою систему, они продолжали действовать, старясь покончить со всеми своими противниками, до которых им удастся добраться до запуска сети IN RETENTIS. И они смогли добраться до этого бедолаги без ее помощи. Если такая смерть не объявляется самоубийством, то эти режимы всегда навешивают на тех, кого они убивают, ярлык террористов или утверждают, что они угрожали национальной безопасности. Послушать их, так можно подумать, что они вообще ни разу не убили ни единого человека, который был бы ни в чем не повинен.