Спастись от опасных мужчин - [10]
Веселый голубенький домик.
Я стояла и смотрела на него. Никаких огней. Все спят. Ночь тиха. Далеко внизу я слышала рев прибоя и снова чувствовала то же самое удушье, которое сдавливало мое горло всякий раз, когда я приезжала сюда.
– Прости меня, – прошептала я домику. – Прости меня, прости.
6
– Никки, верно? Никки Гриффин? Почему бы вам не рассказать мне немного о себе?
– Так, обо мне. Что конкретно?
– Начните с того, с чего вам хочется.
– Звучит как подвох. Как на собеседовании.
– Никакого подвоха нет. Почему бы вам не начать сначала?
– Хорошо. Мы с братом выросли в Болинасе. Мои родители были представителями калифорнийской богемы, по выходным они ездили на музыкальные шоу в концертном зале Филлмор в Сан-Франциско, а на пляже пили красное вино.
– Вы близки со своим братом?
– Я стараюсь заботиться о нем.
– А с родителями вы близки?
– Не могли бы мы поговорить о чем-нибудь другом?
– Разумеется. Могу ли я задать вам вопрос, Никки?
– Конечно.
– Как у вас обстоят дела с насилием?
– С насилием?
– Да.
– Ну как-то недавно вечером мне захотелось накостылять обслуживавшему меня официанту.
– Официанту? Почему?
– Я заказала мартини[9], а он принес его с водкой.
– С водкой? И это стало для вас проблемой?
– Джин. Если кто-то заказывает мартини, его надо делать с джином. В этом и состоял его косяк. Не с водкой. С джином.
– Но вы этого не сделали.
– Не ударила его? Нет. Просто попросила принести мартини с джином. В любом случае, говоря это, я, в общем-то, шутила… насчет того, чтобы накостылять ему.
– Рада это слышать.
– Но мне этого хотелось. Вроде как… немного. Водка… Боже…
– А вы много пьете, Никки?
– Почему вы решили задать мне этот вопрос?
– Это всего лишь вопрос – выпивка, знаете ли, может стать стимулом к другим вещам.
– Другим вещам?
– Например, к импульсивному поведению разного рода.
– Послушайте, девяносто девять процентов времени я вовсе не считаю себя импульсивной.
– Быть может, нам следует поговорить об остающемся проценте?
– Я вовсе не хочу показаться вам невежливой, но можно ли мне сейчас уйти?
– Мы можем закончить наш сеанс раньше, почему бы и нет. Увидимся на следующей неделе в это же время?
– Конечно. На следующей неделе. В это же время.
– И вот еще что, Никки.
– Да?
– Постарайтесь вести себя хорошо.
Я вышла на яркое послеполуденное солнце, сощурилась и надела солнцезащитные очки «Рей Бэн Авиатор». Достала из сумочки блеск для губ и ощутила его цитрусовый вкус. Моя психотерапевт работала с пациентами в своем доме в Северном Беркли. Она была одета в повседневном стиле: синие джинсы и выцветший свитер. Мы сидели в ее гостиной: я на кушетке, она в своем кресле. Рабочий стол, украшенный рисунками ее внучат, сделанными цветными карандашами. Вытершийся персидский ковер на паркетном полу, высокий книжный шкаф, полный книг, написанных как психологами с известными именами, так и другими авторами, фамилий которых я не знала. Мне нравилась эта обстановка. Обжитой дом лучше, чем плиточные полы, и анкеты в папках-планшетах лучше для вещей такого рода – для психотерапии. Снаружи на проезжей части поднимались пологие асфальтовые волны – лежачие полицейские, призванные ограничивать скорость. По обеим сторонам тихих улиц стояли живописные дома. Слышался звук работающего садового секатора. Зажиточный и безопасный район. Близился конец сентября, и воздух был приятен.
Я сняла с запястья резинку для волос и уложила волосы в узел, затем надела мотоциклетный шлем. Мощный двигатель мотоцикла загудел, и этот звук наполнил мои уши, несмотря на толстую подкладку шлема. Я не стала застегивать молнию на своей куртке, чтобы чувствовать ветер. Щелчком включила первую скорость, сняла руку со сцепления, выехала на улицу и направила мотоцикл на юг, в сторону Окленда.
Предстояла работа.
Голая задница мужчины была цвета сельдереева корня.
Я навела перекрестие окуляра прямо на его спину.
Щелк.
Сделала несколько фотографий – благодаря мощному зум-объективу фотоаппарата ощущение было такое, словно этот мужчина находится всего в нескольких футах от меня, а не в квартире на втором этаже дома, стоящего на противоположной стороне улицы. В поле зрения видоискателя показалась женщина, на ней были только бюстгальтер и трусики. На вид ей казалось лет сорок, так что она была лет на двадцать моложе мужчины. Судя по ее телу, она немало времени проводила в тренажерном зале. Они обнялись. Его рука погладила белокурый затылок женщины.
Щелк. Щелк-щелк-щелк.
Я смотрела через зум-объектив, как его пальцы расстегивают бюстгальтер.
Щелк. Щелк.
Пройдя от окна к кровати, они пропали из моего поля зрения. Что ж, ладно. Я положила громоздкий фотоаппарат в рюкзак и двинулась по улице, чтобы какое-то время обождать. Найдя закусочную, купила кофе и номер «Сан-Франциско-кроникл». Заголовки в газете были такие же, как всегда, и большая их часть сообщала о чем-то плохом. Резко идущие вверх цены на жилье, новый запуск ракет Северной Кореей, нарушения прав человека на Ближнем Востоке. В разделе «В США и в мире» был помещен нечеткий снимок кудрявого мужчины, у которого не хватало одного верхнего зуба, врезанный в сделанную сверху фотографию черного пластикового мешка с трупом, огороженного желтой полицейской пластиковой лентой. Судя по подписи под фотографиями, это был Шериф Эссам, известный блогер, который решил спрыгнуть с крыши тридцатиэтажного здания в Каире как раз во время опубликования им в Интернете сенсационного сюжета о нарушениях прав человека правительством Египта. Каирская полиция рассматривала его смерть как очевидное самоубийство. Я отодвинула газету в сторону. Мир вообще весьма мрачное место. Не слишком оригинальная мысль, часто приходившая мне в голову. Наверное, из-за работы.
Книга «Оправданные» включает три фантастические философские повести; «Рожденные от Бога», «… и неся крест свой», «Купленные дорогою ценою». В первой повести в фантастической форме описывается проект Бога относительно Вселенной, человечества, смены рас, шестой расе. Главные герои проходят через испытание смертью и испытание жизнью и заканчиваются поиском Гипербореи.В двух следующих повестях выдвигаются гипотезы, связанные с причиной аварий, подобных Чернобыльской, природой тунгусского метеорита и назначением Соловецких лабиринтов.
Шуточное посещение славянской «Ванги» оборачивается для восемнадцатилетней Матильды полным кошмаром, когда колоритная псевдорусская ведунья открывает ей глаза на множество рыжих девиц у её мужа, солидного бизнесмена. Стремясь вывести супруга на чистую воду, Матильда обнаруживает в его рабочем кабинете загадочные конверты с фотографиями девушек и визитку с вензелем НВ. Погружаясь всё глубже в расследование, Матильда отправляет знакомого в таинственный особняк на встречу к НВ. Когда опасность угрожает уже ей самой, Матильда должна во что бы то ни стало раздобыть видеозапись той злополучной встречи.
Синопсис сценария. Психологический и политический триллер. Захватывающее повествование о слиянии банковских кругов, криминала, политиков и борьбе главных героев с ними.
Встреча писателя с режиссером могла сулить появление интересного творческого тандема, но получила неожиданное развитие. Настолько неожиданное, что перевернуло мировоззрение писателя.
Дмитрий Дубровский – писатель, который пишет про самые загадочные места на планете, окутанные мистикой и тайнами. Он лично выезжает на объект своего исследования и проводит собственное расследование. В один день он получает письмо от таинственного «экскурсовода», в котором ему предложили написать книгу про кофейню «Полночь». Вместе со своей женой писатель отправляется в далекий город Н., чтобы разгадать тайны кофейни, и не догадывается, что его любопытство может привести к фатальным последствиям. В какой-то момент Дмитрий начинает понимать, что, возможно, совершил самую роковую ошибку в своей жизни…
Однажды Борис Павлович Бeлкин, 42-лeтний прeподаватeль философского факультета, возвращается в Санкт-Пeтeрбург из очередной выматывающей поездки за границу. И сразу после приземления самолета получает странный тeлeфонный звонок. Звонок этот нe только окунет Белкина в чужое прошлое, но сделает его на время детективом, от которого вечно ускользает разгадка. Тонкая, философская и метафоричная проза о врeмeни, памяти, любви и о том, как все это замысловато пeрeплeтаeтся, нe оставляя никаких следов, кроме днeвниковых записей, которые никто нe можeт прочесть.