Спасти СССР! - [48]

– Наливаем! – провозгласил я. – И допиваем!

– И прячем пустую бутылку! – захихикал Дюха.

Изя помалкивал, жадно следя, как пританцовывает Рита, вторя Сюзи Куатро. Инна запрыгала, поднимая руку:

– И пусть каждый выпьет за то, чего он больше всего хочет! – выпалила она. – Не вслух! Про себя! Давайте?

– Давайте! Давайте!

Мы опорожнили бутылку и прикончили «Швепс».

– Граждане и гражданки! – воскликнул Андрей, дурачась. – Пейте кока-колу охлажденной! А прежде чем освежиться, нужно как следует поработать ручками и ножками. Танцуют все!

Громкость динамиков рывком усилилась, но я не слишком опасался недовольства жильцов. Под нами жил геолог, который вернется из экспедиции лишь зимой, а по соседству прописалась глуховатая старушка – она и сама врубала радио или телик так, что с улицы было слышно.

– Потанцуем? – оглянулся я на Машу.

– Не хочется что-то, – вымученно улыбнулась подружка, – устала.

– А я полна сил! – проворковала Рита, завладевая моей рукой и уводя меня от стола.

Музыка текла медленно, перемежая усилия саксофониста и барабанщика с томным голосом неизвестного мне певца, тянувшего мотив на вечную тему «ай лав ю».

Сулима не стала выдерживать «пионерскую дистанцию», как Инна с полыхавшим Дюшей, а положила ладони мне на плечи и легонько прижалась бюстом. Я поневоле взволновался – и опустил руки на тонкую Ритину талию, ощущая, как изгибаются стройные бедра прямо под моими ладонями.

Ритино лицо плыло совсем рядом, глаза ее были полуприкрыты вздрагивающими ресницами. Словно уловив мой взгляд, она приподняла голову и томно улыбнулась. В черных глазах затлел опасный темный огонечек. Я принял вызов и уверенно прижал девушку к себе.

– Ми-иша-а… Не балуйся… – с укором пропела Сулима, но не отстранилась, а сама подалась ко мне, обнимая за шею.

– Ты сегодня в первый раз назвала меня по имени, – сказал я негромко, чувствуя, как затягивает медовая топь. – А то все Гарин, Гарин…

– Это у нас семейное! – хихикнула девушка. – Мама только так к папе и обращается: «Сулима, подъем! На дачу пора!»

– А он в ответ, – подхватил я: – «Да дай ты мне хоть в выходной поспать!»

Рита залилась волнующим грудным смехом. На какой-то миг ее лицо оказалось настолько близко, что повеяло теплом гладкой щеки. Я на самую малость приспустил ладони ниже девичьей талии, Рита надавила всем телом, и мы соприкоснулись куда тесней допустимого. Ощущение было настолько острым, сладострастным и пугающим, что и я, и девушка вернули руки на прежние позиции.

Наша пара мерно покачивалась, переступая на тесном пятачке, медленно, очень медленно остывая от пережитого момента близости, внушающего ужас падения, но по-прежнему манящего.

Испытывая легкую неловкость, Сулима отвернула голову и сказала:

– А вот Дюхе Инка не доверяет.

Я посмотрел на «Жука». Это будто про него было сказано: «Бледный вид и розовые щечки». А Инна действительно не подпускала кавалера слишком близко, держа его на расстоянии вытянутой руки. Впрочем, Дюхе и этого было сверх всякой меры.

– А мне ты доверяешь? – мягко спросил я.

– Да, – сразу ответила Рита. – Не знаю, правда, с каких пор… С недавних. Не понимаю четко почему. Может, мне нравится загадка… Нет, не то слово. Меня загадка влечет! А в тебе она точно есть. – Девушка тихо засмеялась, тряся головой. – Не хочу гадать! Не хочу думать! Ты помнишь, как встретил меня в раздевалке?

– Как сейчас! – пылко признался я. – Меня это чудное виденье до сих пор преследует!

Сулима рассмеялась, запрокидывая голову, а я полюбовался совершенной дужкой ее зубов.

– Ты тогда руки поднял, будто сдаешься, – игриво заговорила девушка, – а потом ладони… э-э… скруглил.

– Это было неосознанное движение! – быстро ответил я.

– Так вот именно! – Рита наклонила голову, рассуждая вслух, правда, уж очень туманно: – Меня то тянет, то я вдруг остываю… С одной стороны, мне подавай все и сразу, с другой – сразу все и кончится… А я так не хочу!

– Все и сразу – это со мной? – уточнил я, чувствуя, как теплеют щеки и холодеет внутри.

– А я еще не решила!

Музыка закончилась уплывающим аккордом, Ритины ладони скользнули у меня по груди, и девушка отшагнула, исполняя дурашливый, но изящный книксен.

Улыбаясь, я обвел комнату взглядом. Инка с Ритой отправились на кухню помогать Насте готовить чай – и дегустировать символ таинственного Запада, запечатанный в фигуристой бутылке. Изя увлеченно изучал сокровища мысли и духа на книжных полках, а встрепанный Дюха не знал, как жить дальше и куда податься – то ли топать к девочкам, то ли остаться с мальчиками. Так, а Маша где?

Разглядев Машин силуэт за окном, я порадовался, что подружка не ушла, и вышел на лоджию. Вид понурой девушки резанул жалостью. Осторожно взяв ее за плечи, я спросил:

– Машенька, что случилось?

– Ничего, Миша, – вздохнула Шевелёва, – ничего, все в порядке.

– А где Света?

– Света? – голос Маши истончился – и словно туго натянутая струна лопнула. Девичьи плечи затряслись, и подружка заплакала.

Ошеломленный, я обнял ее, и Маша пристроилась лить слезы у меня на плече.

– Я сначала… вообще… идти не хотела… – прерывисто рассказывала она. – А Светка говорит… иди, говорит… Он же не виноват, что…