Спасти президента - [54]

Во всяком случае, альтруисты не держат на службе плечистых охранников с помповыми ружьями.

Стоило мне подняться наверх и ступить в просторный коридор, как два дула оказались наведенными на меня. Два дула и четыре подозрительных глаза.

— Салют, ребята, — сказал я, предпочитая не делать резких движений. — Мне бы увидеть ваше руководство.

— Ты кто? — с угрозой спросил один из парней, поводя стволом. — Тебе чего надо?

Должно быть, здешняя охрана набиралась из подопечных инвалидов, и этот паренек был глух, как тетерев. Я ведь ясно сказал, что мне здесь надо: увидеть руководство. Только и всего.

Чтобы быть до конца понятым, я решил воспользоваться азбукой для глухонемых — и тут лишь вспомнил про «лимонку» в руке. Угораздило же меня захватить ее с собой!

— Глянь, у него граната, — страшно забеспокоился второй охранник, вжимаясь в стену.

— Сам вижу, не слепой, — отрезал его напарник и тоже стал медленно пятиться назад.

Так опытным путем я выяснил, что охрана инвалидского Комитета состоит не из инвалидов. Не из слепых, глухих или безруких — просто из малоопытных ребят с помповиками. Оба дула их ружей были по-прежнему нацелены на меня.

— Мне хотелось бы повидать мистера Федотова, — объявил я. — По важному делу... — После этих слов я сделал шажок вперед, весьма и весьма осторожный.

— Не двигаться! — тут же воскликнул первый охранник. — А то стреляю!

— Назад! — во весь голос проорал его напарник. — Пулю в лоб схлопочешь!

Парни были заметно напуганы и, похоже, сами не знали, чего от меня хотят: чтобы я замер или чтобы я попятился? До них еще не дошло, что правильнее вызвать сюда руководство, и пусть оно разбирается с пришельцем — карает либо милует. Я очень понадеялся, что какое-нибудь ответственное лицо рано или поздно высунется на шум.

Лицо высунулось.

— Что там за базар? — недовольно поинтересовался коренастый хорошо одетый джентльмен, появившись из-за ближайшей к нам двери. Слово «мистер» вполне гармонировало с его костюмом. Вдруг это и есть тот самый Федотов?

— Герман Семеныч, он вас спрашивает, — доложил первый охранник. Тот, которого я принял за глухого. — Вы не беспокойтесь, мы держим его на мушке, шлепнем в момент...

Моя догадка, таким образом, сразу подтвердилась. Мистер Федотов, обретя имя и отчество, посмотрел на меня. Затем посмотрел на «лимонку». Вид гранаты в моей руке не испугал его, а, казалось, только немного расстроил.

— Славчику мы не платим, — неторопливо проговорил он. — С Антоном — по нулям. С Кирой и Боруном — в расчете. Дуксину ничего не должны, а Толян спекся... Друг, ты кто, по жизни? Ты от кого будешь?

— Май нейм из... — машинально начал я. — То есть меня зовут Максим Лаптев. Я капитан Федеральной службы безопасности. От нее и буду.

— Эфэсбэшник — с гранатой? — покачал головой Герман Семеныч. — Неубедительно. Мы не в кино.

— Когда бы она рванула в подъезде, было бы намного убедительнее, — согласился я, протягивая ему свою находку. — Кто-то из ваших друзей приготовил вам внизу сюрприз на проволочке. Может быть, мне не следовало ее отвязывать? Тогда пардон.

Мистер Федотов бережно взял у меня из рук гранату, осмотрел ее вместе с проволочкой и, по-моему, начал проникаться ко мне доверием. Изучив мое служебное удостоверение, он сделал знак охранникам, чтобы те опустили помповики. Потом изъявил благодарность за разминирование подъезда. И даже перешел при этом на вежливое «вы».

— Не сердитесь на мальчиков, капитан, — попросил он. — Дерганые они стали, от простой «лимонки» теперь шарахаются. Читали в «Листке» про наши напряги? Троих моих заместителей грохнули за последние две недели. Первого из трех снайпер уделал, второго разнесли из базуки на похоронах первого, а третьего, Серегу, — на поминках по второму.

— Ваш Комитет прямо нарасхват, — выразил я соболезнование. — Никогда бы не подумал, что инвалидские дела у нас — в такой зоне риска.

— Льготы, капитан, — развел руками мистер Федотов, словно бы извиняясь. — Благотворителям положены налоговые послабления от Минфина. Всякая стрекоза хочет к нам в муравейник, да мы не всех хотим... Так что же надо большой Лубянке от моего маленького Комитета? — без всякого перехода поинтересовался Герман Семеныч. — Нашими заморочками как будто занимается РУОП, а не ваша фирма.

— Большой Лубянке нужна только маленькая справка, — в тон ему ответил я. — По поводу ста комплектов гуманитарной помощи из Америки. Меня направили к вам из Фонда Кулиджа.

— Ах, вы от этих божьих одуванчиков? — Мистер Федотов заулыбался. — Господи, а я-то подумал... Пройдите до конца коридора, в третью комнату. Там Воробьев даст вам любую справку, хоть в двух экземплярах!

Собственно, инвалидными проблемами в федотовском Комитете ведал всего один человек — щуплый чернявый юноша в очках с сильными линзами. Небольшая его комнатка была доверху заставлена ящиками и шкафами, завалена эверестами картонных папок, а сам юноша Воробьев, прижатый в углу, довольствовался табуреткой и письменным столом размером с тумбочку.

Я изложил юному аскету свою просьбу. При упоминании Фонда Кулиджа Воробьев первым делом ругнул американцев за скаредность, потом разрешил называть себя просто Ваней и, наконец, по-обезьяньи шустро выкарабкался из-за стола-тумбочки.