Спасти Париж и умереть - [9]

У здания станции стоял газетный киоск. Деревянный, старый. В маленьком окне Курт увидел газетчика, тот склонился над своим товаром. От обилия газетных заголовков зарябило в глазах… «Фёлькишер беобахтер», «Ренише цайтунг»… Продавались в киоске и французские газеты.

Курт вдруг прикипел глазами к первой полосе «Фёлькишер беобахтер». Официальная нацистская газета кричала о том, что… Нет, в это невозможно было поверить! На Гитлера было произведено покушение! И когда? Вчера, в день выезда Мейера из Берлина! Вернее, поезд отправился вечером, покушение было совершено в полдень… Но почему он ничего не знал? И почему его выпустили?

– Ничего об этом не слышали, господин? – спросил старый продавец, указывая на газету. – Нашему любимому фюреру неслыханно повезло…

– Хайль Гитлер, – произнес Курт машинально. Точно таким же тоном, каким только что произнес начальник поезда. – Сколько стоит газета? – Он не отрывал взгляда от заголовка.

Газетчик назвал цену, и Курт расплатился.

– Возьмите… – старик просунул газету в окошко.

– Благодарю вас…

Курт быстро развернул «Фёлькишер беобахтер». Статья сообщала о том, что мятежный полковник фон Штауффенберг, решивший уничтожить Гитлера, пронес на совещание, в котором участвовал фюрер, мину, оставил ее там, а сам позорно бежал… Мина взорвалась, но не причинила Гитлеру вреда.

Больше в газете не было подробностей, автор статьи лишь в высокопарном тоне благодарил небо за счастливое спасение Гитлера и поносил «врага нации», задумавшего гнусное преступление. «Особенно гнусно, – писал автор, – что наши враги развернули свою деятельность в столь трудные для Германии дни, когда каждый немецкий мужчина рвется на фронт…»

Вот как! Хоть автор признал дни «трудными»!

Однако надо было возвращаться, газеты Курт мог почитать и в поезде.

– Парижские газеты есть? – отвлекшись, спросил Курт Мейер.

– Если угодно господину, – улыбнулся газетчик. – Но если вы потерпите немного и переедете на ту сторону границы, французские газеты будут стоить дешевле…

Курт с трудом сообразил, что имеется в виду.

– Там есть такие журнальчики, – послышался голос старика, – которые не встретишь в Германии…

– Прекратите, – поморщился Мейер. – Покажите, что у вас есть…

Он быстро выбрал несколько французских газет – «Пари суар», «Ле Монд», «Паризьен». Расплатившись, сунул под мышку газеты, скрученные в трубку, и зашагал вдоль состава.

– Поторопитесь, господин штандартенфюрер, – такой репликой встретил его начальник поезда. – Пограничники уже в вагоне…

И вновь – этот странный взгляд! Курт лишь коротко кивнул и поднялся по ступенькам.

Пограничный наряд, состоявший из унтерштурмфюрера и двух солдат, вооруженных автоматами, стоял у открытой двери крайнего купе. Еще двоих в штатском Курт заметил в дальнем конце вагона. В руках одного из этих людей чернела большая папка.

– Разрешите пройти? – произнес Мейер.

Унтерштурмфюрер обернулся, взгляд его стал ледяным.

– Кто вы?

– Пассажир этого вагона, – процедил Курт. – Вы проверите мои документы позже.

Его пропустили. Курт прошел в купе, опустился на скамью и снова развернул газеты. Странное оцепенение овладело Мейером, все мысли были об одном.

Почему Москва не приказывала ему заинтересоваться этим? Ведь за покушением Штауффенберга наверняка стоял заговор – а Курт Мейер, работая у Мюллера, пребывал в самом сердце Берлина, общался с высшими офицерами, мог выполнить это задание!

Французские газеты остались на потом. Курт пробежал глазами более подробные статьи о событиях в Германии. «Рейнская газета» рассказывала, что полковник фон Штауффенберг, от которого никто не ожидал подобных действий, положил в портфель мину и проник на совещание, где присутствовал фюрер. Совещание проходило в «Вольфшанце» – ставке Гитлера в Восточной Пруссии. Полковник Штауффенберг поставил портфель с миной под стол, а сам вышел, сославшись на важный телефонный разговор с Берлином. В бункер он не вернулся, а направился на аэродром, откуда вылетел срочным рейсом в Берлин. Портфель стоял совсем рядом с ногой фюрера, буквально в метре. Когда раздался взрыв, фон Штауффенберг был уже в воздухе. Полковник пребывал в уверенности, что Гитлер погиб, однако фюрера, как писала газета, «спасло провидение и массивный дубовый стол, защитивший от взрывной волны».

Еще газета утверждала, что «кислотная мина», использованная Штауффенбергом, была британского производства, это определили по ее составным частям, обнаруженным на месте взрыва. Почему-то высказывалось мнение, что такими минами враги рейха и в будущем будут пытаться устранять его руководство.

Отложив газету, Курт посмотрел в окно. Мысль о минах показалась глупой. Потом он стал думать о мятежном полковнике. Он не был знаком с фон Штауффенбергом близко, лишь несколько раз видел в Берлине на различных торжествах. Этот стройный офицер, молчаливый, полный решимости, в Тунисе получил серьезное ранение, лишился правой руки и правого глаза. Курту он всегда внушал симпатию.

На вечеринке по поводу дня рождения фюрера они вполне могли познакомиться, но Мейера отвлек Гиммлер. Как всегда, рейхсфюрер принялся делиться впечатлениями о любовницах Геринга, о капризах Гитлера, о бестолковом служебном рвении Кальтенбруннера, в то время, пока Штауффенберг пил шампанское в компаниии фронтовиков. Потом полковник куда-то ушел, и знакомство не состоялось.