Спасти или уничтожить - [2]

Задержка была связана с тем, что, во-первых, надеялись получить хоть какие-то новые известия, во-вторых, конечно, боялись докладывать об исчезновении спецколонны с важным грузом. Война войной, а пропажа есть пропажа, и за это по головке не погладят. В общем, ждали до последнего, надеялись…

Бесполезно…

Оказалось, впрочем, что боялись напрасно. Реакция товарища Меркулова была совсем не такой, как предполагалось. Выслушал молча, уточнил, сколько времени прошло, была ли хоть какая-то информация, после того как капитан Чеглаков доложил об отправке спецколонны. Попросил подготовить справку по грузу, по срокам, по лицам, отправленным для его транспортировки, в общем, подробно, но в пределах обычного, без каких-либо дополнительных данных.

И, когда остался в кабинете один, вел себя точно так же спокойно. Будто ничего не случилось. Из кресла поднялся, стал ходить по кабинету, потом постоял немного у окна, снова походил, сел.

Народному комиссару внутренних дел товарищу Берии Лаврентию Павловичу позвонил только на следующий день ближе к полудню и предложил вместе пообедать. Берия предложил обедать у него. Меркулов согласился. Понимал, что у Берии теперь в сутках не двадцать четыре часа, а, пожалуй, все сорок восемь.

Обед, конечно, и не обед вовсе, а скорее производственное совещание, проходящее за обеденным столом и перемежаемое сменой блюд. Притом совещание неспешное, позволяющее хоть немного отдохнуть от вереницы событий и неожиданностей.

Берия слушал, не перебивая, а Всеволод Николаевич говорил кратко и по существу. Перед тем как излагать то одну, то другую позицию, подавал краткую «объективку» в двух-трех предложениях и дополнял изложенное в ней своими словами. Берия слушал внимательно, изредка задавая вопросы. При этом он одновременно водил карандашом по бумаге и делал какие-то пометки.

Выяснилось, однако, что спокойствие это было искусственным. Едва Меркулов закончил, Берия спросил почти нетерпеливо:

— Что же было отправлено в этих грузовиках?

Меркулов поморщился:

— Точных данных нет. До двадцать второго числа не передавали перечень, потому что шел интенсивный сбор всего, предназначенного к отправке в центр, и грузы формировали по мере поступления на пункт комплектования.

Он помолчал и продолжил с интонациями человека, который поясняет, надеясь на понимание:

— Мы были уверены, что успеем собрать и отправить все, что хотели. Я отдал распоряжение в некоторых случаях не задерживать процесс из-за регистрационных формальностей. Ну, а сейчас уже больше недели нет никаких известий оттуда, поэтому…

— Вообще никаких? Ни от кого? — спросил Берия спокойным тоном, которого опасались все, кто с ним работал, зная, что ничего хорошего это не сулит.

— Территория, где находилось управление, давно уже занята немецко-фашистскими войсками, и есть все основания полагать, что там все разгромлено. Нет никакой информации о том, кто уцелел, что из имущества и документации было спасено и где сейчас все это находится, — отчитался Меркулов, понимая, что ничего определенного и хорошего он не сказал.

— Это я и так знаю, — кивнул Берия. — Вы говорите, что этот капитан…

— Чеглаков, — подсказал Меркулов. — Капитан Чеглаков.

— Да! Этот капитан Чеглаков докладывал, что он отдал приказ о поджоге здании и проверил потом его состояние после пожара?

Меркулов поморщился:

— У нас нет даже уверенности в том, что звонок этот был от Чеглакова, не говоря уже о том, что…

Берия кивнул и не сказал ни слова. И по его молчанию Меркулов понял, что мысли текли к необходимости докладывать все Сталину, поёжился — хорошего мало — и постарался помочь.

— Вот, — положил Меркулов на стол очередной листок, — перечень поручений, отданных к исполнению в четырех управлениях, которые находятся в тех районах. Поручения были одни и те же, поэтому есть все основания предполагать, что все руководители так или иначе координировали свои шаги, особенно после начала боевых действий.

Берия взял в руки листок пробежал по нему взглядом, спросил:

— Ну, а каковы могут быть объемы материалов по всем перечисленным позициям?

— Поскольку нет никакой информации о степени исполнения поручений, невозможно дать даже самый приблизительный ответ, — признался Меркулов.

— Да, зачем он, этот ваш «приблизительный ответ»? — в голосе Берии прорвалось недовольство.

Меркулов не ответил, и Берия тоже молчал, уперевшись взглядом в лист бумаги. Потом поднялся, сделал несколько шагов от стола, а вернувшись, сказал уже иным тоном, решительным:

— Указания отдавались по вашей линии?

— Нет! — невольно поднялся Меркулов. — Тут такая закавыка получается, что отдавались они еще по линии НКВД, но после февральского разделения исполнение их в основном было возложено на НКГБ.

Берия недовольно мотнул головой.

Полгода назад, 3 февраля 1941 года, из народного комиссариата внутренних дел был выделен народный комиссариат государственной безопасности, которому и передали часть задач, прежде лежавших на НКВД. Оспаривать мудрость государственного решения, конечно, никому не приходило в голову, но на работу обоих ведомств это повлияло, и, как сейчас видел Берия, не всегда в лучшую сторону.