Спаситель Птолемей - [73]

– Олимпиада пытается сохранить для себя и своего внука ту власть, которую создал Александр и которой злоупотребляют сейчас вероломные, жаждущие самостоятельной власти диадохи, – попытался высказать свое мнение Лаг. – Государственное единство постепенно разрушается. Скоро создадутся, я чувствую, новые отдельные царства.

– Да, и это неизбежно. Особенно сейчас. Ведь царя, равного Александру, пока не существует. И навряд ли такой царь скоро появится на арене истории. Поэтому сейчас лучше создать сильные процветающие государства в отдельных сатрапиях.

Менелай с интересом слушал брата, стараясь постичь сказанное им. За эти слова несколько лет назад Птолемею грозила бы жестокая казнь.

– Птолемей, разве тебе не жалко участвовать в разрушении государств, которые ты же завоевывал вместе с Александром? – в упор спросил Лаг.

– Такого неуправляемого, каким оно стало, не жалко. Пойми, отец, мир слишком сложен, чтобы его постичь с помощью только одно го взгляда на многоликий ход истории.

Лаг задумчиво проговорил:

– Не знаю. Пока не знаю. В Пелле сейчас царит полный хаос. Юная Эвридика, дочь Филиппа и Кинаны, супруга Арридея, задумала уничтожить Олимпиаду и стремится захватить в свои руки царский престол. Она прикрывается, как щитом, именем своего слабоумного мужа, Эвридика пользуется любовью войска. Она смелая, прекрасно владеет оружием и похожа на амазонку. Антипатр привез их с Арридеем в Македонию и уже заставил Эвридику замолчать. Здесь они сейчас находятся в его полной власти.

Птолемей молчал, ведь это он передал и Эвридику, и Арридея в руки Антипатра. Птолемей понимал, что ни Лаг, ни мать не способны пока понять движения нового времени. И навряд ли, узнав о том, что именно он первым предложил разделить царство Александра на отдельные сильные сатрапии, они поддержат его. Птолемей догадался, что ни матери, ни отцу не известно и о том, что избрать регентом Антипатра тоже предложил он.

Лагу необходимо было выговориться, – слишком много наболело за последние годы в его душе.

– И с Роксаны с сыном Антипатр не спускает глаз, вьется над ними, как коршун над своей жертвой. Думаю это он запретил ей покинуть Пеллу и уехать в Эпир с Олимпиадой. Роксана чужая среди македонян. Здесь царь Антипатр. Я чувствую, что царскому дому в ближайшее время грозит полное уничтожение.

– Престол Александра вернулся снова в Македонию, в колыбель своего рождения, – задумчиво произнес Птолемей.

– И здесь ему суждено погибнуть, – эхом отозвался Лаг.

Птолемей, глядя на суровое, опечалившееся лицо Лага, хитро улыбнувшись, предложил.

– Хватит о грустном в день моего возвращения в родной дом. Я привез вам всем подарки из Египта. Идемте скорее получать дары.

Вскоре на великолепном ковре, привезенном в подарок матери из Вавилона, были разложены многочисленные дары из Египта: сосуды из алебастра и мрамора, стеклянные и серебряные вазы, статуэтки из лазурита и бирюзы.

Дары были столь необыкновенны, что Арсиноя постоянно повторяла:

– Удивительная страна. Поистине, как ты говоришь, Птолемей, страна, полная тайн, и высочайшей культуры.

Вынув из шкатулки изящное полированное зеркало из серебра с деревянной ручкой, искусно вырезанной в форме цветов лотоса, Птолемей протянул его матери.

– Это тебе, дорогая! На долгую память из далекого мира.

Арсиноя взяла в руки зеркало, посмотрела на свое отражение в нем. Птолемей, будто солнцем, озарил её лицо. Оно сияло от радости встречи и гордости за сына. Птолемей подошел к матери сзади и надел ей на шею золотую цепочку с подвесками. Большие звезды и бабочки были покрыты ажурным узором из золотых гранул.

– Какая тонкая и изящная работа, – восхитилась Арсиноя, любуясь украшением.

Но самое большое удивление вызвали рисунки на папирусе. Это был плод игры воображения весело настроенного шутника-художника.

На одном из рисунков художник нарядил осла в одеяние вельможи. Высокий посох и жезл обличали в осле важного сановника, перед которым в почтительной позе замерла на задних лапах кошка, которую приволок на расправу к грозному судье бык.

– Каждый рисунок полон глубокого смысла, – разглядывая рисунки, заметил Менелай. – Осел в роли судьи!.. А на этом рисунке всё изображено шиворот-навыворот: птицы карабкаются по лестнице на дерево, а бегемот порхает в воздухе.

– Это рисунки к басням? – поинтересовалась Арсиноя. – У них есть свой Эзоп?

– Пока не знаю. Возможно. А, может быть, просто забавные картинки. Египтяне очень веселые люди. Они любят меткое слово, веселую шутку.

Птолемей протянул матери один из цветных рисунков.

– Ну и музыканты, – засмеялась Арсиноя, – осел, лев, крокодил и обезьяна.

Ужимки музыкантов, играющих на арфе, лютне, лире и двойной флейте, были очень смешными.

– Это явная насмешка над дворцовым оркестром, – сказал Птолемей.

И вдруг спросил:

– А знаете, сколько лет этим рисункам?

Все молчали, смотрели на Птолемея. Какой неожиданностью он решил удивить их на этот раз?

– Около ста? – робко произнес Менелай.

– Более тысячи!..

– Не может быть, – воскликнули все одновременно.

– Как сохранились краски!.. Я решила, что ты заказал их специально для нас.

– Специально для вас я застрелил льва, – сразил всех Птолемей.