Спаситель мира - [216]

– Какая-то проблема? – спросил я Предка.

– Я этого не ожидал, – ответил он. – Никогда не видел такого количества воспоминаний.

Я в уме перевел «воспоминания» как «данные». Разумеется, биоСтрукт содержал бесконечно больше информации, чем нормально устроенный человеческий мозг. Значит, мы находились перед центральной базой данных.

– Мыслительный дар атамидского мудреца не позволяет ему действительно копаться в сознаниях. Я могу только общаться посредством мысли с другим мыслящим существом. Мне очень трудно зондировать воспоминания. Оказавшись здесь, я надеялся, что воспоминаний будет совсем мало. В конце концов, я же чувствовал себя почти как в сознании маленького ребенка. Но это невозможно. Я бы даже не знал, с чего начать. Здесь слишком много воспоминаний.

Я чуть не заплакал от ярости и разочарования.

– Вы и правда ничего не можете сделать? – дрожащим голосом спросил я. – А прозондировать наудачу? Вдруг нам повезет?

Голос Предка прозвучал спокойно, но безнадежно.

– Я могу попробовать, Альберик, но это ничего не даст.

Я поверить не мог. Мы совершили беспримерный подвиг, исторический научный прорыв, а теперь вынуждены повернуть назад, потому что не в состоянии взойти на последнюю ступеньку. В очередной раз мы вернемся, поджав хвост, неспособные внести свой вклад в решающую битву, которая, возможно, вот-вот начнется в восьмистах километрах отсюда. Нет, это решительно не укладывалось у меня в голове.

И в этот момент мы услышали голос:

[ЗДРАВСТВУЙТЕ]

{кто_вы?}

* * *

13:00

Першероны Танкреда и Льето взяли с места в карьер и помчались вперед на скорости под девяносто километров. А потому оба солдата первыми вступили в соприкосновение с противником – даже самые стремительные атамиды не могли с ними соперничать.

Прямо перед ними находилось подразделение кавалерии крестоносцев, которое во весь опор устремилось им навстречу. По бокам, насколько хватает глаз, трехкилометровой полосой растянулись тысячи солдат, пеших или верховых. Множество атамидов пошло на штурм вслед за Танкредом и Льето. Оба знали, что такая же сцена сейчас разыгрывается вокруг Нового Иерусалима. Настоящий армагеддон[49]. Тот, кто выиграет это сражение, выиграет войну.

Десятки разрядов Т-фарад плавили почву рядом с двумя всадниками. Те развернулись вполоборота к противнику, чтобы не представлять для него слишком удобную мишень. Танкред левой рукой управлял першероном, а в правой держал меч, направленный вверх и назад; Льето приложил винтовку к плечу и через равные интервалы уже давал залпы. Несколько зарядов Т-фарад попали в них, и температура внутри «Вейнеров» резко повысилась. При каждом выстреле они стремительно отскакивали в сторону, чтобы противник не мог заблокировать их и расстрелять очередями.

От зрелища многих тысяч солдат в боевых экзоскелетах под развевающимися знаменами у Танкреда свело желудок, но его решимость была непоколебима.

Стремительный бросок вперед. Двое беглецов врезались в ряды противников подобно пробивающему дверь тарану. Многих пехотинцев, сбитых ими на всем скаку, отбросило назад метров на десять. Вновь раздались выстрелы, но крестоносцам стало трудно целиться без риска задеть кого-то из своих, а оружие блокируется, если под прицел попадает кто-то из своих.

Когда перед Танкредом возник первый всадник, он опустил занесенный меч. Ионизированное лезвие рассекло холку першерона, и тот начал заваливаться. Из его нутра вырвались электрические дуги и разбежались по всему остову скакуна. Всадник попытался направить винтовку на Танкреда, но тот мечом отвел его руку, и выстрел прошел стороной, а человек и перш с грохотом рухнули на землю.

Льето уже не было видно; бойцы внезапно перешли в рукопашную. Бросив взгляд назад, Танкред понял: атамиды тоже вступили в соприкосновение с врагом, заставив первые ряды крестоносцев прервать наступление, однако задние ряды продолжали напирать с прежней силой. Еще немного, и передвигаться в этой плотной массе на боевом першероне станет невозможно. Поэтому Танкред извлек из бока перша свой противоударный щит и спрыгнул на землю.

И тут же какой-то крестоносец нанес ему мощный удар в шею, который сбил его с ног и отправил прямиком под копыта собственного коня. Танкред специально перекатился дальше, чтобы тот его не затоптал, но одно копыто все же задело его ребра, раздавив семтак. Вскрикнув от боли, Танкред поднялся на ноги. Того, кто нанес ему удар, уже не видно. Какая разница, тот или этот! Экс-лейтенант поднял щит, чтобы отразить удар прикладом, после чего вонзил клинок в бедро напавшего на него пехотинца. Лезвие вспороло семтак, брызнула кровь. Танкред вытащил меч. Человек упал, вопль боли был слышен даже сквозь шлем. Танкред не стал его добивать. Он решил, не убивая, вывести из строя как можно больше крестоносцев. Он знал, что это лицемерие, что сегодня тысячи, а может, и сотни тысяч людей по его вине лишатся жизни, но ничего не мог с собой поделать. Если он сможет не убивать, то не будет.

– Фронт прорван, – равнодушно объявил голос стратегической программы в шлеме Танкреда. – Задействованы восемьдесят три процента войск – Трудности в секторе четыре-шесть-ка, нестабильная почва – Трудности в секторе три-четыре-аш, аномально высокая смертность – Трудности в сект