Спасибо Уинн-Дикси - [4]
— Он просто не хочет быть один, — объяснила я пастору. — Вот и все. Придется брать его с собой. — Я-то прекрасно понимала, что испытывает Уинн-Дикси. У него, наверно, сердце разрывается от одиночества.
Через некоторое время пастор сдался. И мы стали брать Уинн-Дикси с собой. Куда мы — туда и он. Даже в церковь.
Баптистская церковь Распростертых Объятий в городке Наоми на обычную церковь не похожа. Раньше тут помещался придорожный магазин самообслуживания, и стоило переступить порог, на глаза сразу попадался оставшийся от магазина лозунг: «Быстро хватай — плати — отбегай!» Он был выложен красной плиткой прямо на полу, огромными буквами. Получив приход, пастор попытался закрасить буквы, но ничего не вышло, краска на плитке не держалась. И пастор махнул на это рукой.
Еще церковь Распростертых Объятий примечательна тем, что здесь нет скамеек. Люди приносят с собой раскладные и пластиковые садовые стулья, поэтому они похожи не на прихожан, а на пляжников или отдыхающих на природе: вот-вот начнут барбекю делать… Короче, церковь у нас необычная, и я была уверена, что Уинн-Дикси тут никому не помешает.
Однако, когда мы привели пса в церковь в первый раз, пастор привязал его во дворе.
— Зачем же мы тогда его с собой взяли? — спросила я. — Чтобы снова посадить на веревку?
— Собаке в церкви не место, Опал, — твердо ответил пастор. — Это не обсуждается.
Он привязал Уинн-Дикси к дереву и сказал, что тут, в тенечке, собаке будет очень хорошо.
Очень, да не очень. Началась служба. Попели, поговорили, помолились, а потом пастор начал читать проповедь. Только он не сказал и двух слов, как снаружи донесся дикий вой.
Пастор сделал вид, что ничего не замечает.
— Сегодня… — произнес он.
— Уа-уууууу! — отозвался Уинн-Дикси.
— Я прошу вас… — продолжал пастор.
— Уаааа-уууууу!! — продолжал и Уинн-Дикси.
— Как истинных друзей… — говорил пастор.
— Уууууу-аааааа-уууууу!!! — не унимался Уинн-Дикси.
Прихожане заерзали на своих раскладных стульчиках. И начали переглядываться.
— Опал, — сказал пастор.
— Уа-уууууу! — отозвался Уинн-Дикси.
— Что, сэр?
— Отвяжи собаку и приведи сюда! — перекрикивая вой, велел пастор.
— Сию минуту, сэр!
Я выбежала во двор, отвязала Уинн-Дикси и вошла вместе с ним обратно в церковь. Он уселся рядом со мной и широко улыбнулся пастору. И пастор, не удержавшись, улыбнулся ему в ответ. Так уж между ними повелось.
Потом пастор начал проповедь сначала. Уинн-Дикси слушал очень внимательно и даже поводил ушами, словно старался уловить каждое слово. И все шло замечательно… если б не мышка.
В церкви Распростертых Объятий водятся мыши. Они тут остались со времен магазина самообслуживания, когда в помещении было чем полакомиться. Когда под лозунгом «Хватай-отбегай» открылась баптистская церковь, мышки остались, хотя поживиться — кроме крошек от преломления хлеба — им было особенно нечем. Пастор все время твердил, что с мышами пора что-то делать, но пока ничего не делал. Потому что на самом деле он и помыслить не мог о том, чтобы причинить кому-то боль. Даже мыши.
Короче, Уинн-Дикси увидел мышь. И рванул за ней. Еще мгновение назад все шло чинно-благородно, пастор вещал, прихожане слушали, и вдруг все враз переменилось. Пес звонко лаял и носился за мышью, точно лохматая торпеда. Только лапы его разъезжались на натертом полу церкви Распростертых Объятий, а люди хлопали в ладоши, улюлюкали и смеялись. А уж когда Уинн-Дикси все-таки поймал эту мышь, толпа просто взревела, как болельщики на стадионе.
— В жизни не видела, чтобы собака ловила мышей! — сказала миссис Нордли. Она сидела рядом со мной.
— Он у нас особенный, — ответила я.
— Да уж, заметно.
Уинн-Дикси стоял и победоносно помахивал хвостом. Он держал в зубах вполне живую мышь, причем очень аккуратно, чтобы не выпустить, но и не задушить окончательно.
— Похоже, у дворняги в предках были борзые, — сказал кто-то на задних рядах. — Он прирожденный охотник.
Уинн-Дикси тем временем подошел к пастору и положил мышку к его ногам. Та попыталась было дать деру, но пес быстро прижал ей хвост лапой. И улыбнулся пастору. Показал ему все зубы, до единого. Пастор посмотрел на мышку. На Уинн-Дикси. На меня. Потер переносицу. В церкви Распростертых Объятий воцарилась тишина.
— Давайте помолимся, — сказал наконец пастор. — За эту мышь.
Люди засмеялись и захлопали. Пастор наклонился, взял мышку за хвост и, пройдя по красной надписи выбросил на улицу. Все снова захлопали в ладоши.
Потом он вернулся, и мы стали молиться. Все вместе. Я молилась за маму. Я сказала Богу, что маме наверняка бы понравилась история о том, как Уинн-Дикси поймал мышку. Она бы так смеялась… Я попросила Бога устроить, чтобы я, именно я, смогла рассказать маме эту историю.
А потом я пожаловалась Богу, что в Наоми мне очень одиноко, потому что я тут никаких детей не знаю, кроме тех, что ходят в нашу церковь Распростертых Объятий. А сюда ходят только Данлеп и Стиви Дьюбери, два брата, похожие друг на дружку как две капли воды, хоть и не близнецы. Еще ходит Аманда Уилкинсон, только у нее лицо всегда скукоженное и недовольное, словно она съела кислый лимон. Еще ходит девочка из семейства Томас по прозвищу Плюшка-пампушка, но ей всего пять лет, и друг из нее вряд ли получится. Да и остальные не хотят со мной дружить, наверно, думают, что я сразу расскажу пастору, если они что-то не так сделают. Короче, боятся неприятностей — с Богом и с родителями. Поэтому, хотя у меня теперь есть Уинн-Дикси, мне все-таки одиноко. Так я сказала Богу.
