Спасибо! Посвящается тем, кто изменил наши жизни - [28]

27.07.2009 Дорогой Н. Н.! Привет Вам из Вербье, это высокогорный лыжный курорт. Из окна вижу огромные ледники, солнце ослепительно сияет, а вечером было холодно. Эта часть Швейцарии (французская) обеспечивает всю страну абрикосами (Вализ). Пока ехали (от нас ехать 2 часа 40 минут), видели повсюду вдоль дороги палатки, торгующие оранжевыми, желтыми, красными абрикосами. Тут проходит ежегодно очень престижный музыкальный фестиваль, все знаменитости считают за честь тут играть. Вчера видели Майю Плисецкую и Родиона Щедрина. Сегодня надеюсь пообщаться с ними. Он, кстати, не только композитор, но и великолепнейший пианист. Вчера играл свое «Подражание Альбенису». Они оба полны огромной энергии, прекрасно выглядят, очень подвижные, худенькие. Навожу посильный лоск, просматриваю книгу. Местами довольна. Ваша Б. Л.

28.07.09 Дорогой Н. Н.! Ваш приказ выполнен! После концерта был ужин высоко-высоко в горах в огромном шале одного из спонсоров фестиваля. К., обожающий Плисецкую, не решался к ней приблизиться. Пришлось мне. И вот мы уже так все вчетвером подружились! Сели ужинать рядом. Весь вечер говорили. Щедрин предложил К. сыграть его фортепьянный цикл «Частушки». Они очень сложные, мало кто справляется, а К., считает он, сделает это блестяще. Попросил наши координаты, чтоб ноты прислать. Конечно, ни у кого не было ни ручки, ни бумажки. НО! У меня был блокнотик. И ручка тоже. И вот. Я рассказала, что далеко-далеко есть такой Н. Н. Они с Майей так мило слушали, какой Вы замечательный. И после этого Родион дал мне автограф для Вас. Прямо именно для Вас, с Вашей фамилией и именем. Ничего, что в маленьком блокнотике? В общем, один подарочек ждет Вас. Говорили о Гоголе, Лескове. Они их самые любимые. Родион объяснялся в любви Маечке. «Живем (официально) 51 год вместе, а неофициально и сказать страшно, а люблю ее все больше и больше». Они очень молодые, подтянутые, умные – два гения настоящих. (Он написал оперу «Очарованный странник», в Мариинском будет премьера – это я пока не забыла.) Так о многом говорили! И еще Родион сказал, что все время говорит Майе, какое счастье, что они дожили до свободы! Немыслимо. И мне: «Вы еще очень молоды, не понимаете, какое это счастье». (Нашу с К. разницу в возрасте мало кто ощущает.) Представляете, какой был вечер, вернее ночь? А когда уезжали оттуда по горному серпантину, вот тут мне было страшно – жуть! Была страшенная гроза в горах (больше 2000 метров над уровнем моря). Ливень стеной, молнии и красные вспышки, грохот – жуть. И еще: генеральный директор фестиваля, богатейший человек, огромного роста швед, стал произносить тост. Мы пошли его слушать, так как сидели в отдельном зальчике. И Родион – Майе: «Маюся, иди ко мне, я хочу тебя обнять!» Обнял, прижал к себе – как хорошо! А во время тоста Майя мне говорит: «Мартин (директор) – невероятная личность. Отдал почку сыну, чтобы тот жил!» Как же драматична жизнь! Написала сумбурно, но сегодня поедем домой, позже бы не сумела, а очень хотелось Вам рассказать. Кстати, случайно оказалось, что на концерте я сидела рядом с братом Майи и его женой, которые живут в Лозанне. И потом они сами ко мне подошли – милые очень! Ну – каково? А? К., когда Щедрин писал для Вас автограф, говорит: «Вот она всегда для друзей немыслимо что придумает». А как же иначе? В чем тогда радость жизни? Ваша Б. Л.

30.07.2009 Дорогой Н. Н.! Они (Майя и Родион) как раз много говорили о Лескове. Щедрин пересказал рассказ, который я не читала. «Продукт природы». Ужаснулась уже в пересказе. Весь наш народ – как на ладони. И – протяженность ничего не меняет. Просто дорога. Очень мучительная и долгая. Вчера нашли его в Сети. Прочитала, очень плохо себя почувствовала. И никак в себя не приду. Хотя Лесков всегда прост. И так – прибауточками, штришочками. Мощнейший писатель. Такое ви́дение ему было дано. Пока об этом не могу писать. Очень вчера была раздавлена. Пьецуха я уже давно собираюсь читать. Но тут у меня нет ничего. Детское думала. Даже есть обширный план в блокноте. Но у меня депрессия – кажется, что все очень впустую. Это, видно, от перетруждения. Но плохо по-настоящему. (…) Ваша Б. Л.

30.07.2009 Дорогой Н. Н.! Знаю, что восстановится все. Всегда повторяю про себя, когда хандрю, из Козьмы Пруткова «Юнкер Шмит из пистолета хочет застрелиться…». Очень утешает: «Подожди, безумный, лето снова возвратится…» Как-то так… По поводу уборки (от монахов же): в грязи заводятся бесы. И прям точно: где грязь, там и распущенность. Так чувствую. А мебель – нет. Переставлять не люблю. Но у нас тут ее очень-очень мало. Книги опять расплодились, как обычно у меня. Но без них – куда же? Насчет «есть такой-то» – это Вы, дорогой, могли бы и не уточнять. Гоголь… Причем, насколько я помню, это Хлестакова просят в «Ревизоре». Но уж дополню сценку. Я именно все обставила по Гоголю. Именно так и сказала Щедрину: «Я Вам прежде всего должна сказать: есть такой Н.Н…» Я улыбалась. И он засмеялся. И сказал: «Это по Гоголю, да?» Я сказала: «Конечно!» И уже потом рассказала о Вас, он и фамилию оценил (…) И про то, какой Вы писатель. Ну вот – маленькое дополнение. Мы же очень-очень долго общались. И непрерывно. Так что – будет всплывать. Что же касается всяких деталей, про которые Вы уточняете обычно: «Шутка», не беспокойтесь – мы же из одного теста… И в этом прелесть общения. Что с полуслова… Я же в ответ на Вашу гоголевскую фразу просто дополнила мизансцену, продолжила действие. Вот, сказала царю… Понимаете? Ведь интересно всегда, что потом. Это мое любимое с детства занятие: менять развязку, сюжет и проверять жизнью. Храни Вас Господь! Ваша Б. Л.