Спаси меня, мой талисман! - [54]

– Тенгиза! – воскликнул мужчина при виде вошедшей женщины и вскочил с кресла.

– Меня зовут Недвига, господин, – смутилась она.

– Ах да, – каган снова сел. – Ты ее сестра. Но вы так похожи! Удивительно!

– Наряд придает нам схожесть, – улыбнулась Недвига. – Я бы не надела его, но ничего больше не было, а мое платье вовсе не подходит для встречи с тобой.

Каган кивал, задумчиво рассматривая женщину. Недвига заметила, что при этом подростки насторожились и стали поглядывать на нее враждебно.

– Я очень рад, что мои сомнения развеялись, – произнес каган задумчиво, – и теперь я вижу, что Занифа была права: ты и вправду сестра Тенгизы. Расскажи мне, как так получилось, что вы встретились с нею?

Недвига немного помялась, потом вкратце рассказала о своей жизни, подробнее остановившись на времени, когда они жили с Тенгизой у печенегов. Каган, как и Занифа, слушал внимательно, но, в отличие от нее, не перебивал. Недвига ничего не рассказывала племяннице о пытках, перенесенных сестрой. Здесь же она, немного поколебавшись, решила поведать все. Но при первых же словах о мучениях Тенгизы глаза кагана увлажнились и он воскликнул:

– Хватит, ничего больше не хочу слушать! Бедная моя малышка. Как она страдала. Сколько вынесла.

Недвига хотела упрекнуть кагана в том, что он знал, на что посылал любимую, давая ей тайное поручение, но вовремя попридержала язык.

Мужчина наконец успокоился.

– Можешь идти к себе, – сказал он ей и погладил по голове одного из мальчиков. Тот сразу заулыбался и приложился к руке кагана губами.

Недвига поспешно удалилась, втайне надеясь, что встреча эта первая и последняя. Каган показался ей безвольным человеком, а мальчишки, окружавшие его, были какими-то неприятными. Они больше напоминали капризных девочек, чем будущих мужчин.

Занифа уже укладывалась спать и встретила Недвигу в большой кровати под роскошным пологом.

– Тебе понравился мой отец? – спросила она с нетерпением. – О чем вы разговаривали?

– Каган показался мне неплохим человеком, – уклончиво ответила Недвига, но девушка не заметила ее осторожности.

– Он замечательный! – восторженно воскликнула она. – Я люблю его больше всех на свете.

Недвига прилегла на твердом топчане, прикрыла глаза, но вдруг явился слуга и сообщил, что каган снова хочет видеть ее в своей опочивальне.

Недвига смутилась, а Занифа неожиданно обрадовалась:

– Ты взволновала его. Может, с тобой он обретет счастье?

– Разве у кагана жизнь не полная чаша? – изумилась Недвига. – Ему не хватает только счастья?

– Не смейся. После моей матери он не мог видеть ни одну женщину.

«Поэтому его окружают мальчики», – усмехнулась Недвига, но уже ничего не сказала: у богатых свои причуды.

Комната, в которой спал каган, в отличие от залы была маленькой. Никакой мебели, кроме огромной кровати, но такой ветхой, что Недвиге стало стыдно за правителя, спавшего на дырявых покрывалах. Полуобнаженный мужчина уже лежал в постели.

– О, Недвига, – простонал он, приподнимаясь на кровати и протягивая к ней руки, – иди скорее ко мне, ублажи меня, как Тенгиза когда-то.

Недвига и сама уже жаждала соединения, истосковавшись за долгие месяцы по мужской ласке. Последняя утеха была с Баяном, но она давно стала сомневаться: а было ли то на самом деле или только привиделось? А женское тело требовало своего, жаждало любви.

Недвига быстро разделась и прыгнула в постель, поморщившись тут же от протяжного скрипа, изданного кроватью.

Мужчина потянулся к Недвиге губами и руками. Ласки его были желанны, чувствовалось, что он владеет искусством любви. Но в разгар утехи Недвига с удивлением обнаружила, что детородное орудие мужчины остается вялым и безвольным.

– Я не возбуждаю господина? – невольно оскорбилась она.

– Не обижайся, Недвига. Я привык к мальчикам, – вздохнул каган. – Думал, что женщина, похожая на мою Тенгизу, вновь вернет меня к нормальной любви, но этого не случилось. Жаль.

Он встал и голый проследовал к стене, где в небольшой нише стоял кувшин с вином. Отхлебнул из него, принес кувшин Недвиге.

– Хочешь?

Женщина покачала головой, раздавленная своей похотью. Заболел низ живота. Раззадоренная лаской, женская плоть требовала удовлетворения. Злость овладела Недвигой, и она не выдержала:

– Зачем же ты отправил Тенгизу к печенегам, если так любил ее?

– А что мне было делать? – удивился каган. – Я не распоряжаюсь своей жизнью. Хорошо еще, что она родила девочку, был бы мальчик, их убили бы.

– За что?!

– Кагану нельзя иметь наследников. После Тенгизы я специально стал приобщать себя к мальчикам, чтобы больше ни одна женщина не пострадала по моей вине. Глупо, конечно. Потом я понял, что отравил себе жизнь, лишив себя женской ласки, но такова, видно, моя судьба. Никуда не деться. Ну да что теперь плакаться? Скоро я умру, и мучениям моим придет конец. Только дочь жалко. Кто позаботится о ней без меня?

– Разве господин болен? – удивилась Недвига, глядя на пышущего здоровьем кагана.

– Я здоров, как бык, и полон сил. Но я сам назначил срок моей кончины, и скоро он наступит.

Недвига ничего не поняла, но расспрашивать не стала, понимая, что разговоры о скорой смерти лишь подавляют мужчину. Она снова потянулась к нему, желая все же разбудить в нем хоть каплю вожделения, но, ничего не добившись, вскоре уснула.