Спаси меня - [13]
Итак, хотя уродом Клайва не назовешь, он не жирен до омерзения и не вонюч, в плане внешности жизнь поступила с ним не по-товарищески. В нем нет изюминки, при виде которой противоположный пол начинает сходить с ума. С его уравновешенным характером и оптимизмом, с его неспособностью постичь искусство флирта Клайв обречен на худшую из возможных судеб: быть вечным другом, прикольным парнем, милягой, даже старшим братишкой — и только. Девушки не воспринимают его иначе. У него было бы больше шансов на успех, если бы в кулуарах женских уборных его ругали и поносили, называя упрямым бараном, тупицей, пустомелей, развратником или даже законченным мерзавцем. Но нет, Клайв просто «очень мил».
Я же, в свою очередь, пережил массу бурных моментов за то время, пока работал в «Орме, Одсток и Олифант». Несмотря на свой выдающийся нос, буйные брови и костлявое, лишенное какой бы то ни было мускулатуры тело, я производил на девушек прямо противоположное впечатление. Не в меньшей мере благодаря общеизвестному факту, что каких-то два Рождества назад, в самой избитой ситуации, при самых банальных обстоятельствах, я смылся с общего банкета в ресторане якобы купить сигарет, прихватив с собой Лизу-секретаршу. Мы пробрались в офис и занялись сексом на крышке ксерокса, испробовав три разные позиции. (В ходе четвертой попытки совокупления мы вдрызг разругались.) Причем события эти разворачивались в то время, когда я по логике вещей еще встречался с Мирандой, хоть мы и разошлись на время.
А следовательно, в противоположность достопочтенному Клайву я все-таки умудряюсь пользоваться разумным успехом у слабого пола, хотя обычно меня и считают распутным и ненадежным. Еще говорят, что у меня чертовски скверный характер, я бываю откровенным букой и склонен распускать нюни. Однако помимо всего прочего я умница, высокий, заводной, любезный и кокетливый. Когда наш Клайв постигнет все эти премудрости флирта?
Набираю его номер.
— Где пропадал в субботу?
Клайв на удивление уклончив.
— Я-то?.. Так, непредвиденные обстоятельства. Я сейчас не могу тебе объяснить. Только, пожалуйста, Эмме не рассказывай ничего, ладно? Она думает, что мне пришлось задержаться на работе. Я не мог иначе — пришлось солгать во спасение.
— Ну-ну, — говорю я, хмурясь и даже толком его не слушая.
— А ты как время провел?
— Сложно сказать.
— Ну-у, поделись с другом.
— Клайв, мне трудно так сразу. Умеешь хранить секреты?
— Слово скаута.
— Так просто всего не объяснишь. Не знаю, как и начать-то.
— Все ясно, — говорит Клайв. — Налево ходил. То-то скулишь, словно провинившаяся собачонка.
— Да мне и ходить не от кого. А как ты догадался?
— У меня нюх на такие вещи. Ну что, расскажешь подробности? Весь расклад. Подробный отчет о матче.
Я занимаю оборонительные позиции.
— По большому счету рассказывать не о чем, хотя, если выражаться твоим вульгарным языком, я ходил налево. Так сказать, сыграл на чужом поле. Только не довел матч до конца.
— Даже так?
— Да, похвастаться нечем.
— И ни одного слабенького намека на гол?
— Нет.
— А, понял, матч проходил в оральном русле…
— Не похабничай, Клайв.
— Все, умолкаю.
— Ты понимаешь неверно. Мы чисто по-дружески поиграли на боковой, только и всего. Просто товарищеский матч, разогрев.
— Перед турниром на следующей неделе?
— В мечтах.
— Ну а дальше что случилось?
— Рефери вмешался.
— Как?
— Проснулась ее вторая половина.
— Что? Вы спали все вместе?
— В некотором смысле да. Нет, не то, что ты подумал. Мы еще молоды для групповых увеселений. Это уже после сорока на экстрим тянет. Поели, разморило после ужина, прилегли на диване. У Майлза.
— А Эмма уже ушла?
— Нет, она тоже задремала. Мы с Бет, как бы это сказать, сошлись.
— Ах ты, мерзавец, — говорит Клайв с едкой смесью зависти и отвращения.
— На диване, — добавляю я. — Мячик чуток погоняли.
— Вот так дела! — присвистывает он. — Это, я вам скажу, уже попахивает заявкой на гол. Вас не застукали? Красная карточка, дисквалификация на следующий сезон?
— Может, хватит уже языком футболить? Нет. Никто ничего не заметил. Пронесло.
— Тогда что ты переживаешь? Угрызения совести мучают?
— Хуже: не могу выкинуть ее из головы.
— Да, серьезно влип, — сочувственно протягивает Клайв. — Насколько я помню, Бет чертовски привлекательная женщина. — Мой приятель погружается в глубокую задумчивость и изрекает: — Патологический пример сексуальной озабоченности. К сожалению, это неизлечимо.
— Спасибо, Клайв, ты настоящий друг.
— Всегда рад помочь.
— Ну погоди, ты у меня еще узнаешь, — бормочу себе под нос и вслух добавляю: — А сам-то где в субботу пропадал?
Вздыхает.
— Не могу об этом. Давай встретимся, выпьем по бокальчику. И я расскажу тебе печальную историю о принцессе и сыне дровосека.
— М-м, ясно: Амрита.
Глава 6
Прежде чем я посвящу вас в подробности личной жизни Клайва, нам придется вернуться на пару недель назад, к тем несчастливым временам, когда я работал в «Орме, Одсток и Олифант». К тому самому дню, когда Амрита, царственная индийская красавица, впервые пришла в наш офис.
Клайв стоит у кофейного автомата, заказывает капучино с сахаром. После глубокомысленного урчания автомат с грохотом срыгивает кофе с молоком (без сахара, зато приправленное пикантным ароматом пластмассы). Наш достопочтенный друг забирает напиток, разворачивается, собираясь чинно проследовать к своему рабочему столу, и со всего размаха натыкается на девушку, которая пристроилась за ним, умудрившись остаться незамеченной. Она высока, стройна, темноволоса и неправдоподобно красива.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
«Игры — единственный способ пережить работу… Что касается меня, я тешу себя мыслью, что никто не играет в эти игры лучше меня…»Приятно познакомиться с хорошим парнем и продажным копом Брюсом Робертсоном!У него — все хорошо.За «крышу» платят нормальные деньги.Халявное виски льется рекой.Девчонки боятся сказать «нет».Шантаж друзей и коллег процветает.Но ничто хорошее, увы, не длится вечно… и вскоре перед Брюсом встают ДВЕ ПРОБЛЕМЫ.Одна угрожает его карьере.Вторая, черт побери, — ЕГО ЖИЗНИ!Дерьмо?Слабо сказано!
Следопыт и Эдик снова оказываются в непростом положении. Время поджимает, возможностей для достижения намеченной цели остается не так уж много, коварные враги с каждым днем размножаются все активнее и активнее... К счастью, в виртуальной вселенной "Альтернативы" можно найти неожиданный выход практически из любой ситуации. Приключения на выжженных ядерными ударами просторах Северной Америки продолжаются.
Легендарная порнозвезда Касси Райт завершает свою карьеру. Однако уйти она намерена с таким шиком и блеском, какого мир «кино для взрослых» еще не знал. Она собирается заняться перед камерами сексом ни больше ни меньше, чем с шестьюстами мужчинами! Специальные журналы неистовствуют. Ночные программы кабельного телевидения заключают пари – получится или нет? Приглашенные поучаствовать любители с нетерпением ждут своей очереди и интригуют, чтобы пробиться вперед. Самые опытные асы порно затаили дыхание… Отсчет пошел!
Это – Чак Паланик, какого вы не то что не знаете – но не можете даже вообразить. Вы полагаете, что ничего стильнее и болезненнее «Бойцовского клуба» написать невозможно?Тогда просто прочитайте «Колыбельную»!…СВСМ. Синдром внезапной смерти младенцев. Каждый год семь тысяч детишек грудного возраста умирают без всякой видимой причины – просто засыпают и больше не просыпаются… Синдром «смерти в колыбельке»?Или – СМЕРТЬ ПОД «КОЛЫБЕЛЬНУЮ»?Под колыбельную, которую, как говорят, «в некоторых древних культурах пели детям во время голода и засухи.