Спасенный любовью - [8]

Элинор до сих пор помнила, как екнуло ее сердце и как она возликовала от сознания того, что вечно ускользавший лорд Харт Маккензи наконец-то принадлежит ей. А он положил ее, также обнаженную, на одеяло, которое предусмотрительно прихватил для прогулки, и принялся ласкать. Харт научил ее в тот день всему тому, что ей так понравилось… А его улыбка и невероятная нежность, с которой он к ней прикасался, — о, это заставило ее влюбиться в него до безумия! Она считала себя самой счастливой женщиной на свете. Впрочем, тогда так оно и было.

Вздохнув, Элинор убрала снимок в потайное место, а вместе с ним — и свои воспоминания.

Она уже прожила в доме Харта три дня, когда пришла вторая фотография. И ее вручили ей лично.

Глава 3

— Это вам, миледи, — сказала благовоспитанная горничная Харта, присев в безукоризненном реверансе.

На конверте значилось: «Леди Элинор Рамзи, проживающей по адресу: 8, Гросвенор-сквер». Однако не было указаний, откуда прибыло письмо. Конверт же оказался твердым и тяжелым, и, возможно, именно поэтому Элинор сразу поняла, что найдет внутри.

— Кто это принес? — спросила она служанку.

— Мальчик, миледи. Тот же, который обычно приносит почту его светлости.

— Где этот мальчик сейчас?

— Ушел, миледи. Он разносит письма во все окрестные дома, до самой Оксфорд-стрит.

— Понятно. Хорошо. Спасибо.

Элинор решила, что нужно будет найти мальчишку и подвергнуть допросу. Она поднялась наверх, закрылась в своей спальне, пододвинула стул к окну и вскрыла конверт. В нем находился лист дешевой бумаги, продающейся в любой лавке почтовых принадлежностей, а также картонка, внутри которой была фотография. На ней Харт стоял у распахнутого окна, за которым холмился не городской, а сельский пейзаж. Харт был обращен к фотографу спиной, и на нем снова не было ни нитки. Его широкая спина в переплетении мышц сужалась к крепким ягодицам, а мускулистые руки упирались в подоконник.

Фотография была напечатана на жесткой бумаге — примерно такую же использовали для визиток, — но без обозначения студии фотографа. Вероятно, Харт воспользовался собственным фотоаппаратом для этих снимков, которые впоследствии забрала его бывшая любовница миссис Палмер. Трудно было представить, чтобы он мог доверить подобное кому-то постороннему…

Миссис Палмер сама рассказала Элинор, что за человек Харт Маккензи. Ненасытный сладострастник! Непредсказуемый! Требовательный! Воспринимающий все как приключение. Его собственное приключение…

А женщина была для него всего лишь средством для получения удовольствия. Миссис Палмер не вдавалась в подробности, однако ее намеков хватило, чтобы шокировать Элинор и вывести из состояния благодушия.

Но миссис Палмер умерла два с половиной года назад… У кого же в таком случае находились теперь эти проклятые снимки? Почему этот человек пересылал их ей, Элинор? И почему ждал так долго? Вероятно, потому, что Харт собирался выбросить Гладстона из его кресла и занять его место в правительстве.

Записка же ничем не отличалась от предыдущей. «Ат таво кто жилаит вам дабра». Никаких угроз или шантажа. И никаких требований.

Элинор поднесла письмо к свету, но не увидела каких-либо признаков тайнописи. Не было вообще ничего, кроме одного-единственного предложения, написанного печатными буквами карандашом.

Ни на лицевой, ни на обратной стороне фотографии Элинор также не обнаружила ничего, что могло бы послужить ключом к разгадке. Она взяла лупу и принялась изучать снимок под увеличением — вдруг кто-то оставил там тайное микропослание.

Нет, совершенно ничего!

Но ягодицы Харта при увеличении выглядели превосходно, и Элинор не отказала себе в удовольствии рассмотреть их получше.

Было ясно: единственный способ поговорить с Хартом с глазу на глаз — подстеречь его. В эту ночь Элинор дождалась, когда отец уйдет к себе в комнату, после чего спустилась на этаж ниже, где располагалась спальня герцога. С другого конца коридора она подтащила к двери его комнаты два стула, один — чтобы сидеть, а второй — для ног.

Особняк Харта был гораздо больше многих других домов в Мейфэре, и комнаты в нем располагались как по обеим сторонам лестницы, так и позади нее. На первом этаже находились комнаты общего пользования: просторная гостиная с одной стороны и парадная столовая — с другой. А вдоль заднего фасада, на всю длину дома, протянулся огромный бальный зал.

На втором этаже имелись дополнительные гостиные, а также библиотека и небольшая семейная столовая. На третьем этаже был весьма просторный кабинет герцога и кабинет поменьше — для Уилфреда; здесь же находилась и спальня Харта, у которой теперь ждала Элинор. Она, ее отец, Мак и Изабелла занимали комнаты этажом выше, а в помещениях под крышей устроили импровизированную детскую и студию.

Элинор сидела, прижавшись спиной к двери и положив ноги на стул напротив. Над ней шипел газовый фонарь, и она, раскрыв роман, который взяла из библиотеки, начала читать.

Роман был захватывающий — с подлым злодеем, настроенным опорочить невинную героиню, и героем, который всякий раз застревал где-нибудь в джунглях, сражаясь с тиграми, когда героиня попадала в беду. «Этих горе-героев никогда не бывает рядом, когда ты в них больше всего нуждаешься», — подумала Элинор, сладко зевнув, и вскоре глаза ее начали слипаться.