Спасенная красота (рассказы о реставрации памятников искусства) - [18]
Наука о древнерусском искусстве за последние годы обогатилась значительными открытиями. Сегодня, пользуясь только знаниями, почерпнутыми из книг и учебников, уже невозможно пройти через лабиринт проблем и загадок, которыми так богата его история. Сложные вопросы изучения отечественного культурного наследия решаются в экспедициях по сбору памятников старины, на реставрационных советах, в хранилищах музеев и галерей. Не случайно, что именно художники-реставраторы в процессе своей сложной ответственной работы открывают все новые страницы книги о культуре Древней Руси. И одной из самых интересных глав этой книги оказалась глава, посвященная живописи русского Севера.
Власий. XV век.
* * *
Еще сравнительно недавно в исторической науке существовало мнение, что живопись на территории Карелии насчитывает немногим более ста лет, что до восемнадцатого века она носит подражательный характер и не заслуживает внимания, так как является слабой провинциальной отраслью народного искусства.
Существовали ли в средневековой Карелии самостоятельные художественные мастерские? Когда они появились?
Ответить на эти вопросы никто не мог. Карелия считалась «белым пятном» на карте древнерусской живописи...
Результаты большой экспедиционной и научно-исследовательской работы, проводимой сотрудниками Музея изобразительных искусств Петрозаводска совместно с ленинградскими и московскими реставраторами, позволили с полным основанием говорить о существовании самостоятельных живописных мастерских в древней Карелии. Это открытие последних лет представляет огромный научный и художественный интерес. Вывезенные из старинных сел и часовен памятники древнерусского искусства свидетельствуют о талантливости местных художников.
Число произведений, расчищенных реставраторами от позднейших записей и многовековой копоти, невелико. Трудно различить почерк художников отдельных районов Карелии, но основная линия развития местной живописи намечается уже сейчас.
Северные области древней Руси находились в XV веке под огромным экономическим, политическим и культурным влиянием Новгородской республики. Предметы быта, изделия искусных ремесленников и, конечно, творения новгородских живописцев в большом количестве попадали на Север. Новгородские мастера часто работали в провинции, а северные художники шли в Новгород поучиться искусству украшать храмы иконами. Памятники новгородской живописи были настольной книгой для северных художников. Проникали новгородские шедевры и в Заонежье. В Музее изобразительных искусств Карельской АССР хранится несколько произведений, созданных в Карелии в период новгородского влияния. Используя новгородские образцы, местные художники не копируют их вслепую, а обогащают интересными деталями и чертами местного характера. Напрасно было бы искать в новгородской живописи нежную светло-коричневую краску, которую использовал «провинциальный» мастер для написания фона великолепного памятника конца XV века, найденного в селе Вегорукса и изображающего Николу. Неповторимым своеобразием отмечены черты лица популярного на Руси святого, с большим мастерством и лаконизмом написана одежда. Мягкие, слегка приглушенные краски очаровывают своей гармонией. Монументальность и величественность новгородского искусства прекрасно сочетаются с обаятельной простотой почерка северного живописца.
В 1963 году в Петрозаводский музей поступило около семисот памятников из хранилища в Кижах. Среди вывезенных экспонатов особое внимание привлекает икона «Покров богоматери» — классический пример связи местной школы живописи с искусством Новгорода.
Хочется отметить, что интенсивное проникновение шедевров новгородского искусства в Карелию, являвшуюся частью Обонежской пятины, усвоение местными мастерами древних новгородских традиций относится именно к XIV—XV векам, то есть к периоду расцвета новгородской живописной школы.
При первом взгляде на «Покров» из Кижей невольно хочется назвать икону копией с известного новгородского «Покрова», из собрания И. Остроухова, украшающего залы Третьяковской галереи. До малейших подробностей повторил местный художник композиционное построение столичного образца. И все же сходство двух живописных произведений чисто внешнее. Новгородец более строг и лаконичен в своем творчестве, чем его северный выученик. Последний сводит образную характеристику персонажей к ясному, более близкому к жизни толкованию. Крепко сбитые фигуры святых прочно стоят на земле, в их лицах, наделенных сильными и энергичными чертами, нет и следа аскетизма и потусторонности. Оживленно и страстно реагируют они на случившееся чудо.
Легенду о покрове, родившуюся в Византии, местный художник трактует на свой лад. Кажется, что огненно-красный покров распростерт не над строгими колоннами греческого храма, а в уютном помещении небольшой деревянной церкви. И во всем облике иконы есть что-то, незримыми нитями связывающее живопись «Покрова» с интимной простотой памятников древнего зодчества русского Севера. Эта связь во многом предопределяет глубокое отличие произведений обонежских живописцев от новгородских икон, предназначенных, в основном, для официальных церковных сооружений большого города.
