Спасение во лжи - [19]

Закревский не отказывался ни от одного произнесенного в этот вечер слова. Он видел, сколько радости в глазах Вадима и Вали, как они переглядываются и готовы слушать еще, еще. Сегодня он чувствовал себя волшебником, не совершая волшебства, просто сказав правду. Кто из них был более благодарным: Белов Закревскому или наоборот, определить было трудно. Андрею показалось, что он не виделся так долго со своим товарищем именно для того, чтобы в этот вечер ощутить такое необыкновенное состояние. Значит, так было нужно: не встречаться пять лет и войти в эту семью так неожиданно, внося элемент ожидания праздника и невероятных перемен. Это предполагало определенную ответственность, но Андрей мог подписаться под каждым своим словом.

Он разочарованно вздохнул, потому что водитель объявил конечную остановку и этот звук мгновенно вывел Закревского из приятного состояния воспоминаний. Андрей удивился, что только теперь отреагировал на хриплый голос водителя – подсознание включилось. Подняв воротник дубленки, он вышел из салона последним. Медленно направился в сторону дома, на ходу выделив два светящихся окна: в гостиной и спальне родителей. «Наверняка папа давно спит, а мама все еще ожидает моего прихода», – подумал Андрей, ускоряя шаг.

Когда он осторожно открыл дверь своим ключом, мама стояла в прихожей, накинув на плечи поверх домашнего халата белый пуховый платок. Ее голубые глаза улыбались и ласкали взглядом горячо любимого сына. Но сегодня в его глазах не сверкнули ответные задорные искры. Андрей чмокнул Людмилу Алексеевну в щеку, снял верхнюю одежду, аккуратно поставил в сторонку ботинки и устало опустился на невысокий стул у входной двери. Второй раз в жизни он хотел произнести эту фразу:

– Мама, я безнадежно влюблен…

Первый раз он сказал это, будучи студентом первого курса. Объект его внимания – невысокая, всегда веселая и приветливая девушка – чем-то напоминала ему маму в молодости, к тому же была ее тезкой. Андрей в то время пристрастился рассматривать семейный альбом, каждый раз находя все больше доказательств их необыкновенного сходства. Белые вьющиеся локоны, именно белые, как сметана, шелковистые, придававшие их хозяйке сказочный вид, мгновенно притягивавшие внимание противоположного пола. В довершение – огромные зеленые глаза и обаятельная улыбка с ямочками на щеках. Такой смотрела на него Людмила Алексеевна со старых фотографий и такой была девушка его мечты, не желающая обращать внимания на невысокого, полноватого однокурсника, который к тому же краснел, как красна девица, стоило им встретиться взглядами.

Андрей долго думал, чем бы он смог привлечь внимание Милы, и решил активно участвовать во всех факультетских событиях. Он стал членом редколлегии, участвовал в КВНе, выступал на соревнованиях по настольному теннису, которым занимался с детства… Однажды он даже попал в институтский финал, где встречался с красавцем-пятикурсником, орудующим ракеткой так, словно она была продолжением его кисти. Спортзал был полон, напряжение, которое испытывал Андрей, усиливалось тем, что в первом ряду, среди зрителей он увидел Милу. Она о чем-то весело переговаривалась со своей соседкой, наблюдая за происходящим. В коротких перерывах Андрею казалось, что она все время смотрит на его соперника, и он проникся к нему такой неприязнью, что поклялся себе выиграть. Он старался не думать о том, что Мила находится так близко, сосредотачиваясь на игре, он выкладывался полностью, но все-таки проиграл… Потом пожал руку улыбающемуся Аполлону, покровительственно похлопавшему его по плечу, и устало двинулся с корта.

Пот струился по его вискам, спине, и ощущать эту мокрую, прилипающую к телу одежду было невыносимо. Андрей стащил с себя футболку, перекинул ее через плечо и направился в раздевалку, оставляя позади шум восторженных болельщиков. Эти возгласы предназначались не для него, и сознание этого делало его ниже ростом, прибавляло килограммы, делало неуклюжим, сгорбленным. Он представлял, как Мила хлопает в ладоши и, поддавшись всеобщему ликованию, скандирует имя победителя. А он по-прежнему вне ее внимания.

Зайдя в раздевалку, Андрей уткнулся лицом в мокрую футболку и заплакал. Никого рядом не было. Плечи юноши вздрагивали, нос неприятно заложило, не хотелось открывать глаза и видеть свое отражение в небольшом зеркале, висевшем напротив. Андрей почувствовал себя маленьким мальчиком, которого незаслуженно наказали. Когда горечь сменилась вялостью, Андрей принял душ и переоделся. Он знал, что сейчас у него горят щеки, предательски блестят глаза, но все-таки вышел из раздевалки и направился через служебный выход в вестибюль. Ему хотелось поскорее оказаться за пределами института, не встретив никого из однокурсников. Но задержаться пришлось, потому что гардеробщика не оказалось на месте. Наконец Андрей получил свою одежду. Он даже не стал по обыкновению оглядывать себя со всех сторон в огромном зеркале у гардероба, где всегда теснились девчонки. Закревский крепко сжал в руках сумку со спортивной формой и чуть не бежал к выходу из здания. Вдруг он остановился, будто кто-то нажал кнопку в его организме, дав команду «стоп». Закревский резко оглянулся и увидел в двух шагах от себя Милу с подружкой. Они шли под руку, что-то оживленно обсуждая. Конечно же они находились под впечатлением от финала. Девчонки смеялись, перебивая друг друга, что-то тараторили. Они не заметили Андрея, зато он, когда они поравнялись, отчетливо услышал слова Милы: «Неудавшийся чемпион с жуткими прыщами на спине! Как тебе?»… Закревского бросило в жар. Он повернулся и, снимая с себя на ходу одежду, вбежал в опустевшую раздевалку. Аихорадочно стягивая с себя водолазку, футболку, сбрасывая вещи прямо на пол, он стал спиной к зеркалу и медленно обернулся: плечи его действительно были покрыты мелкими красными бугорками, неприятно выделявшимися на фоне белоснежного тела. Он не раз наблюдал эту картину дома, стоя в ванной, но тогда это его не настолько впечатлило. Он совершенно забыл об этих предательских проявлениях взросления организма, сняв с себя эту злосчастную футболку. Закревский брезгливо поморщился и отвернулся от ненавистной сыпи.