Спасая тебя - [104]

Я была бы более шокирована, если бы он признался в этом. Детектив Брэди уверяет меня, что Роб Джарвис заключит сделку, включающую показания против Алека. По крайней мере, таков их план. Я ценю то, что он готов держать меня в курсе.

Лукас встретил меня на крыльце школы и подарил мне утренние обнимашки вместе с поцелуем, которое длилось слишком долго, под звуки одобрения. Я неловко оторвалась, но он просто улыбался, не парившись излишним вниманием.

— В пятницу вечером, — сказал он, напоминая мне. Но мне не нужны напоминания.

Я улыбнулась, так как жду с нетерпением. На днях, Лукас рассказал мне, что Лиам спрашивал, почему он не долго находится дома. После некоторого настаивания от меня, мы договорились, что он проведет следующие несколько ночей со своей семьёй. Я знаю, что ему нужно отвлечься.

Наблюдение за мной каждый день для него как мучительная игра ожидания.

Он пытается притворяться, но он не может скрыть свои темные круги под глазами или тихое беспокойство, что удерживает его нетипично послушным. В любом случае, я в состоянии разобраться с моим состоянием лучше, чем он. Я догадываюсь, это потому что такое происходит со мной. Если что-нибудь случится с ним, я бы, несомненно, была в полной суматохе. Но мы оба радостно предвкушаем вечер пятницы. В пятницу вечером, он сказал мне, что задумал что-то особенное. Почти уверена, что я собираюсь принять своё приглашение.

Сегодня тест по истории, и вскоре я пожалела, что Лукас и я сидели рядом друг с другом в классе. Я почти ощущала его контроль, пока я неуклюже старалась писать свои ответы. Поскольку моя левая рука пишет так же разборчиво, как и каракули Пенелопы, я переключилась на правую.

Я, на самом деле, лучше справлялась с правой, пока ручка не выскользнула из моих пальцев и со стуком упала на пол.

Когда это произошло в третий раз, Лукас склонился за ней, опережая меня. Когда он передал её обратно мне, он спросил:

— Что происходит?

— Ничего, — я закрыла рот, снова уткнувшись в свой тест.

Остаток утра протекал плавно, так как не было письменных предметов, где требовалось делать заметки. Но Лукас не забыл про урок истории. Перед ланчем, он появился у моего шкафчика.

— Давай выйдем и поговорим.

Так как я знала, что не смогу избежать этого разговора, я согласилась. Когда он своей взял мою правую руку, и я ничего не почувствовала, я оказалась на грани слез. Никогда не думала об этом последствии.

Он увел меня под клочок тени под деревом. Мы оба сели на траву, и он взял меня за руки. Он развернул их, осматривая мои запястья и предплечья. Я знала, что он искал шишки.

— Я ничего не вижу, — сказал он, пробегая пальцами по моей коже. — Почему ты не могла держать ручку?

Я закусила нижнюю губу. Его глаза в мох искали ответы. Такое чувство, что он готовит себя для плохих новостей.

— Правая рука онемела, — сказала я.

На лбу выступили морщины, пока он держал мою руку в своих.

— Ты не чувствуешь?

Я покачала головой.

— С каких пор? — спросил он.

— С утра.

Он потёр двумя руками обе стороны моей руки.

— Ничего?

— Нет. Когда я вывела опухоли этим утром, я потеряла все её ощущения. Не уверена, что к чему.

— Становится все хуже, — констатировал он. — Вот что происходит.

Я кивнула, и взглянула на других студентов, неподалёку сидящих на траве. Они болтали и смеялись, словно в мире не было забот. Я почувствовала укол сожаления, пока наблюдала за ними, скучая по тому, чего у меня никогда не было в старом доме.

— Я до сих пор не могу найти хоть что-нибудь на твоего отца. Ты ничего не получишь, вбив его имя в поисковую систему. Я обзвонил все бизнес-фирмы, которые только смог найти в Калифорнии, и его нигде не знают. Не могу связать его с любой издательской компанией, которая находится там. — Он сделал паузу, переместившись на траве. Похоже, он на что-то настраивал себя. — Мы могли бы попробовать поговорить с твоей бабушкой, — он предложил слишком беспечно, — Возможно, она сможет нам больше рассказать.

Я тот час начала трясти головой. Я ощутила, как мой желудок скрутился при этой мысли.

— Нам нужно сходить проведать её, — твёрдо сказал он, уже не являясь более деликатным.

— Нет, Лукас.

— Даже если она ничего не знает о твоем отце, может быть, она сможет помочь тебе.

От ужаса у меня выкатились глаза.

— Нет!

— Рэй, пожалуйста…

— Ты понятия не имеешь о чём говоришь. Она не может мне помочь. Ее сила совсем не такая же достаточно сильная. Даже если бы она и могла, она бы передала её кому-то другому. На это я никак не соглашусь. Не представляю, как ты мог даже предложить пойти к ней.

Он склонился ко мне. Его глаза пронзили меня своей интенсивностью.

— Потому что я в отчаянии. Я делаю что-то, чтобы помочь тебе, — выплюнул он. Затем притих. — Подожди минутку. Ты можешь отдать это ей. Идеально. Она кровный родственник. Может быть, поэтому оно не сработало с Алеком. Он кровь Пенелопы, не твоя. Может быть, поэтому, как только оно оказалось внутри тебя, ты не смогла передать ему. Бьюсь об заклад, ты можешь передать её своей бабушке. — Я отстранилась от него, снова качая головой. Я вижу логику в том, что он говорит, хотя, нет способа удостовериться, что это сработает. Но это неважно. Я не могу сознательно навредить кому-то, даже ей. Я постепенно пришла к пониманию, какое это облегчение, что я не передала это заболевание Алеку, не зависимо от того, как сильно ненавижу его. Никогда не скажу это Лукасу, но я благодарна тому, что исцеление имело неприятные последствия. Я думала об эгоизме моей бабушки и о ужасе, что она нанесла семье Лукаса. Я помню, как мама похоронила свою боль и потеряла себя в зависимости. Сейчас я думаю, что смогу понять ненависть к самой себе, которую она чувствовала после того, что случилось с мальчиком, у которого был лейкоз, и потом ещё раз с сыном Кельвина. Мне не нужны еще примеры того, как злоупотребление своей целебной силой изменит меня и превратит в кого-то, в кого я бы никогда не хотела стать.