Спасатели - [33]

- А кто ж их знает! – откликнулся Денис как-то очень беззаботно. Потом уже другим голосом, тихо, и словно раздумывая: сказать, или не стоит. – Антон… Я подал документы в школу лётчиков-испытателей.

Антон сбавил шаг.

- Да?

Денис кивнул:

- Да…

- И как, думаешь, возьмут?

Денис пожал плечами и посмотрел на Антона.

- Не знаю. Но вдруг?

Антон помолчал. Спросить?

- А ты точно хочешь? Не страшно?

- Хочу. Не возьмут – пойду в гражданские. А возьмут – буду здесь летать.

- Они только военные самолёты испытывают?

- Разные. Вышел новый самолёт, его нужно со всех сторон обкатать, посмотреть, что не так. Перед тем как запускать в производство. Беда в том, что выпускают их сейчас совсем мало...

«А если что не так, тогда что?» - хотел спросить Антон и подумал – не стоит. Всё равно Денис не передумает. Если он решил – всё, захотел стать лётчиком - стал ведь… Хотя, казалось бы, невозможно…

- Ты только Наде пока не говори, - попросил Денис. Я ей сам скажу, потом.

- Ладно… А Славке?

- Славке можно, почему нет? Вон он, кажется…

Антон посмотрел вперед и увидел вдалеке маленькую фигурку с белеющими в темноте волосами. Славка? Ускорил шаг.

- Денис… Ты только не обижайся. Славка говорил, что у тебя сердце раньше болело. А сейчас?

- А, это было… Но оно и не болит сейчас. Последний раз – года четыре назад… И видишь, когда я комиссию проходил, ещё в училище, летать разрешили. Правда я просил очень, ходил и всячески надоедал одному доктору… А здесь – не знаю, посмотрим.

Антон кивнул. А про себя почему-то подумал, как Надя: «Ох, Динька…»

- В небе оно меня ни разу не подвело, - тихо сказал Денис.

Мальчишка впереди оказался Славкой. Сначала он шёл медленно, но, потом побежал – увидел их?

- Антон! Ой, вы меня зачем встречаете? Я бы уже сейчас…

- Затем, что поздно, - Денис оглядел Славку. – Ну?

- Чего ну? – Славка сиял. Видимо, ему скучно было идти одному – обрадовался. Вытер лоб, посмотрел по очереди на обоих и повторил, - что «ну»?

- Где ты велосипед оставил? – спросил Антон.

***

- Так, значит, Буратино убежал от Карабаса…

- Зачем убежал? – спросила Сонька.

- Ох, блин! Чтоб его не поймали!

- Зачем не поймали?

- Не зачем, а почему! Всё, слушай. Будешь перебивать – читать не буду!

Вот вечно она так – «Почему?». И как с ней разговаривать? Ох, мелочь пузатая… Скорее бы уже тебя спать завалить…

… Он успел! Почти. Когда он взмыленный, чуть отдышался в подъезде и, прислонив велосипед к стене под лестницей, стал быстро подниматься, а потом дёрнул ручку двери – увидел на пороге мать и ревущую Соньку, которая ковырялась в сандалиях.

- Не хочу… Не хочу к папе, - всхлипывала та.

А мать сразу обернулась.

- Явился! – недовольно сказала она Нимке. Кажется, с облегчением, потому что даже не нахмурилась. Пожалуй, она и сама была бы рада не отводить сестру к отцу… - Раздевайся! – это она уже Соньке.

- Я просто в парке был… - виновато сказал Нимка. Сколько же сейчас времени? Ему показалось, что он ехал слишком долго.

- Уже без двадцати девять, я уже десять минут назад должна была уйти! Ох, достанется мне из-за вас! – мать взяла сумку, оглядела Нимку.

«Ого! Быстренько это я…»

- Так. Чтоб сегодня помылся, ходишь, как свин! Гречка на плите, Соню я покормила. В десять – спать! Завтра в восемь я приду, заберу её в садик, чтоб были готовы. Понятно?

Нимка кивнул, быстро вздохнув: наконец отдышался!

- Так, смотри у меня! Игоря Ивановича сегодня не будет, запирайтесь. Вот, чуть не забыла. – Она протянула Нимке блестящий ключик. – Сделала сегодня, в другой раз потеряешь – будешь делать сам.

- Так это Сонька… - начал было Нимка.

- «Сонька - не Сонька»… Какая разница? Всё, я ушла. Может, ещё завтра днём придется работать, не знаю. Совсем они обнаглели, хоть бы заплатили чего…

Нимка почему-то покраснел. Мама хлопнула дверью, и в квартире сразу стало очень тихо. Сонька всё ещё всхлипывала и вытирала глаза.

- Раздевайся… - сказал он сестре. И не дождавшись, когда она соберётся или снова станет орать, стал снимать с неё сандалии…

А потом решил ей почитать. Потому что больше делать было нечего. За тяжёлыми шторами опускалась ночь. Под пыльными кофейными абажурами горело две жёлтых лампочки, молчал на столе компьютер среди бумаг, Сонькиных резинок, карандашей и прочей ерунды. Из угла, с маленького комода улыбались игрушки: три медведя, плюшевый заяц и маленькая коричневая обезьяна с полуоторванным хвостом. Очень ярким казался узор на настенном ковре. На другом ковре, на разложенном матрасе белела постель. И кроме Сонькиного сопения не было в комнате никаких звуков. Непривычно как-то, хотя, бывало, и раньше Нимка оставался с ней на ночь, но мать уходила позже и укладывала её спать сама.

Нужно было как-то уложить сестру. И пойти помыться и поесть. Одну её Нимка оставлять не хотел – натворит что-нибудь, мало ему телефона! Или сломает, или разревётся опять…

- Ложись! – сказал он сестре.

Сонька помотала головой.

- Кому, говорю, ложись!

- Не хочу! – вредно сказала та.

- Так, - рассердился Нимка. – Что за дела? Я хочу спать! А тебе завтра в садик вставать!

- Не хочу в садик!

Нимка растерялся.

- Это почему это?

- Там моковка в супе плавает, и Митя зайца отбирает.