Спартанский Холод - [13]

– Я понимаю, и мне очень жаль, – сказал я. – Я тоже не хочу потерять тебя. Но ты – глава Протектората, а я твой сын. Для Жнецов мы оба – лакомый кусочек. Кроме того, мы – спартанцы. Мы всегда будем находиться в самом эпицентре боя. Мы те, кто мы есть, и изменить нашу природу нам не под силу. Но как насчёт, чтобы заключить соглашение: в будущем мы оба будем немного более осторожнее?

Он сухо кивнул и пару раз моргнул, будто что-то попало ему в глаз. Да, я чувствовал то же самое.

Положив окровавленный меч на стол, шагнул вперед и обнял его. Папа напрягся, и у меня дыхание перехватило, в то же время я задавался вопросом, стоило ли вообще делать это. Я боялся, что отец не ответит на объятия, потому что на самом деле боялся меня, как тогда студенты в зрительном зале, несмотря на все его слова об обратном.

Но спустя мгновение он поднял руки и крепко прижал меня к себе.

Объятия в значительной степени исчерпали границы нашей эмоциональности. Мы быстро разорвали объятья и расступились. Отец кивнул мне, после чего отошел поговорить с Сергеем и Инари в другой конец комнаты. Я ответил на кивок и проводил его взглядом.

Через некоторое время я заметил, что снова улыбаюсь – да и чувствую себя куда лучше, чем за последние дни.

Полчаса спустя появились еще несколько членов Протектората. На мужчинах и женщинах были одеты уже знакомые серые мантии, как и на отце, Инари и Сергее. А на некоторые были защитные костюмы: отец предупредил, что в комнате разлиты химикаты и повсюду валяются странные пакеты с травами.

Я держался в стороне, чтобы не мешать, наблюдая за работой каждого. Отец командовал «парадом», направляя воинов, выслушивал их мнения и делал пометки в своём смартфоне. Наблюдая за его работой, меня наполнила гордость. Он действительно хороший чувак и делал всё, что в его силах, чтобы защищать всех нас от Жнецов.

В конце концов, все артефакты были обследованы, взяты образцы из мензурок, Жнецы были уложены в трупные мешки – в общем, сделано всё, что можно было сделать. Отец, Сергей, Инари и я, покинув горнолыжный курорт поздно вечером, вернулись обратно в особняк. К тому моменту солнце уже село, а снегопад усилился. От такого обилия снега начало казаться, будто мы живём в огромном снежном шаре.

По пути мы сделали небольшую остановку и захватили несколько пицц, поскольку Сергей и Инари решили остаться на ужин. И прежде чем всем собраться на кухне – сходили в душ. Отец обсуждал с друзьями некоторые детали, которые они планировали завершить завтра утром, но я практически умирал с голоду, поэтому открыл одну из коробок с пиццей. Сражения выматывают, после них я всегда голоден. От коробки поднимался пар, принося с собой вкуснейшие запахи расплавленной моцареллы, пепперони, ветчины, сосисок и лука. Мой желудок заурчал. Первый кусок я проглотил еще даже не усевшись за стол и сразу же схватился за следующий, не потрудившись озаботиться тарелкой.

Я как раз доел второй кусок, когда запищал мой мобильный. Прежде чем достать телефон, схватил салфетку и вытер руки.

Оливер: «Чем занимаешься?»

«Ем пиццу с отцом, С и И. А ты? – набрал в ответ.

Оливер: «Сижу с Г в библиотеке».

Я бросил взгляд на часы на стене. Седьмой час, что значит – смена Гвен в библиотеке Древности. Поколебавшись, все же написал в ответ: «Как она?»

Оливер: «Нормально. Раздраженная, тебя ведь нет рядом».

«Знаю. Передай, что мне очень жаль. Снова».

Несколько секунд спустя телефон снова запищал.

Оливер: «Приезжай, да скажи ей сам, спартанец».

Я вздохнул. Этого я сделать не мог, и Оливер прекрасно об этом знал. Тем не менее, в каждой нашей переписке он спрашивал, когда я вернусь в академию. Я ответил, что мне нужно идти, после чего сунул сотовый в карман. Хоть у меня и пропал аппетит, я заставил себя съесть еще кусочек пиццы, чтобы отец с друзьями не заметили неладное.

Отец, Сергей и Инари принесли тарелки, салфетки и вилки, и положили себе по кусочку. Сергей и Инари сели в центре длинного стола, я схватил свой четвертый кусок и уселся напротив. Отец подошел к столу последним. В замешательстве бросив взгляд на свое привычное место, он все же обошел вокруг стола и сел рядом со мной, одаривая меня нерешительной улыбкой. Я улыбнулся в ответ.

Настроение у всех было заметно лучше, чем сегодня утром. Я расслабился, болтал с остальными и даже иногда шутил. Мы знали, что победили Жнецов, по крайней мере, сегодня.

В кои-то веки я почувствовал себя так, будто все действительно было нормально – до тех пор, пока нашей трапезе не помешал сотовый отца. Впрочем, и это тоже было нормальным.

Он наклонился вперед, поднял телефон и, увидев номер, нахмурился. Глянув на меня, он собрался отложить телефон, не собираясь отвечать на звонок.

– Все в порядке, пап, – тихо отозвался я. – Наверно, тебе лучше ответить.

– Ты уверен? Это может подождать, пока мы не закончим ужинать. Нам так... хорошо и весело, я не хочу все испортить, – сказал он.

Сергей и Инари продолжали есть, то и дело поглядывая на нас.

Я кивнул. – Да, уверен. Я не против.

Телефон продолжал звонить, но отец по-прежнему не брал трубку.

– Возьми трубку, пап, – сказал я. – Вдруг у техников появилась информация о том, чем Жнецы занимались в том кабинете.