Спартанец - [65]

Ксантипп спиной чувствовал взволнованно-испуганные взгляды крестьян. Они тоже думали, что сейчас он их оставит. Когда стоит такой выбор, то любой побежит к славе, богатству, жизни!

Крестьяне уже мысленно прощались с жизнью, переживая больше всего за своих родных, ведь им без Ксантиппа не победить! Он был их единственной надеждой!

– Ты, может, слышал, наместник, что спартанцы происходят из великого рода древних ариев? – неожиданно спросил Ксантипп Хризолая.

– Может, и слышал! – неопределённо пожал плечами наместник. – К чему этот вопрос?

– Да к тому, что смерть в бою для ария, как и для спартанца, – это самая славная гибель! А насчёт всего остального я уже говорил: «Меня можно нанять, но нельзя купить!».

– Безмозглый спартанец! – вскипел Хризолай. – Ты ещё и дерзишь мне! Ты увидишь, как я наказываю непокорных! Я уничтожу всех!

– Я не думаю, что это будет легко! – отозвался Ксантипп.

– Но и ты славы не обрящешь! Это не Формопилы, да и ты не царь Леонид. Играешь в благородного героя, как твой знаменитый тёзка Брасид. Он тоже мог стать великим человеком, мог, рассказывают, со временем стать самым уважаемым человеком в Элладе, даже объединить её под своей дланью. Отличный воин, дипломат, оратор… А погиб под Амфиполем только из-за того, что ему непременно нужно было возглавить атаку! Считал, что надо всегда быть среди воинов, поверивших в него. У него тоже гоплиты были, в основном из всякого сброда – илотов, периэков. Эх, был бы на твоём месте Павсаний! Тот понимал, что значит власть! А ещё лучше авантюрист Ксантипп, который чуть не стал царём пунов. Уж он-то не стал бы рисковать ради простолюдинов. Он-то настоящий аристократ-спартиат!

– Я разочарую тебя, наместник! Моё настоящее имя не Брасид, хотя я глубоко уважаю память этого героя. Меня зовут Ксантипп! И это я разбил римлян! – спартанец говорил громко, с удовлетворением отмечая, как меняется лицо Хризолая.

– Не может быть! – наконец вырвалось у него. – Ты лжёшь!

– Спартанцы не лгут! – тут Ксантипп извлёк из-за пояса золотой жезл. – А это жезл главнокомандующего пунийскими войсками!

– Если ты действительно Ксантипп, то зачем тебе эти крестьяне? Зачем столь известному военачальнику, грамотному стратегу тратить силы на столь незначительное событие? – недоумевал Хризолай.

– Просто эти люди поверили мне, и я не могу их предать, – сказал спартанец. – Мне и не надо новой славы. Я думаю, что потомки и так вспомнят, как получили от меня римляне! Здесь же, кроме крестьян, – их женщины и дети. А я обещал, что они останутся живы!

– Ты не выполнишь своего обещания! – мрачно произнёс Хризолай. – Я уничтожу всех!

– Трудно это, – Ксантипп нагло посмотрел в глаза наместнику. – И я ещё должен сказать, что Ксантипп не хотел, чтобы в мире прослышали, что он жив. А он – это я. И ты теперь об этом знаешь, наместник, поэтому я убью тебя и твоих телохранителей! А свои слова я всегда сдерживаю!

– Наглец спартанский! – вскипел Хризолай и, стегнув своего жеребца, поскакал прочь от стены.

Свита последовала за наместником.

Телохранители кричали что-то оскорбительное Ксантиппу, делали угрожающие жесты, но тот лишь рассмеялся.

Смех, честно говоря, был демонстративным, но звучал совершенно естественно.

А крестьяне, как то ни странно, хоть их и пообещали всех уничтожить, вздохнули с облегчением, увидев и услышав, что Ксантипп остаётся с ними.

11

Хризолай не обманул. Начавшийся вскоре штурм действительно оказался страшным. Но Ксантипп остался этим доволен. Разозлённый им наместник почти сразу бросил свои войска в атаку. Если бы он подождал и получше подготовился, то атака всадников Цербера была бы ещё страшней. И тогда ополченцы вряд ли бы выдержали.

На этот раз у всадников Цербера имелось десятка полтора таранов, вытесанных из толстых деревьев. Сложенная из камней стена не долго смогла бы выдержать удары этих таранов. Наверно, для усиления эффекта с полсотни всадников Цербера тащили с собой кирки и заступы.

Наместник Хризолай на этот раз лично руководил штурмом, стоя в отдалении, окружённый сотней рослых воинов. Они выглядели профессионалами по сравнению с общей толпой всадников Цербера. Доспехи у всех были македонского образца. Они с хищными усмешками смотрели на штурм.

Ополченцы стреляли из луков, метали дротики и камни, но не могли остановить всадников Цербера. Те тоже засыпали стрелами все бойницы, не давая вести прицельную стрельбу. И вот тараны уже бьют в стены. Стены под ударами рушатся. Образовался один пролом, затем другой… Те всадники Цербера, у кого имелись кирки и заступы, активно расширяют проёмы. Ор и вой стоят несусветные.

– Придётся отступать за вторую стену! – сказал Ксантипп Оресту.

Он пока сам не вступал в бой, лишь изредка кидая дротики. Зато Меленон, который неотлучно находился за его спиной, почти опустошил свой колчан. Уже второй. Стрел не хватало. Теперь в основном приходилось использовать стрелы противника.

– Похоже, это наш последний бой, – вздохнул и затем грустно произнёс Орест. Он не был спартанцем, и подобное проявление эмоций было ему простительно.

– Не грусти, Орест! Ещё поживём! – хлопнул спартанец по плечу Ореста. В бою он чувствовал себя, как рыба в воде.