Спартанец - [54]

– Про кузнеца?

– Нет! – коротко ответил спартанец. Он вновь направился к пещере, где до сих пор лежало тело убитого и ждали его возвращения старейшина Тимей, Фиола и Меленон.

Самое первое, что он увидел, – это Крикса, стоящего в окружении не менее чем десятка крестьян. И он им что-то оживлённо рассказывал.

– Этот кузнец, – донеслось до слуха подходившего Ксантиппа. – Он сам из всадников Цербера. Он и перерезал глотку своему, чтобы тот не наболтал лишнего и в наказание за то, что попал в плен! У них там на этот счёт строго! Хуже, чем в Спарте! Там только гражданства лишают, а тут головы отрезают!

– Дурак! А тебе язык надо отрезать! – сказал Ксантипп, подходя. – Для настоящего спартанца презрение товарищей гораздо страшнее смерти! Да и на кузнеца ты зря клевещешь!

Крестьяне, до этого окружавшие Крикса и с замиранием вслушивавшиеся в его слова, при звуке голоса мрачного спартанца бросились врассыпную. Крикс хотел было к ним присоединиться, но Ксантипп крепко ухватил его за ухо.

– Садись, сочинитель, мнящий себя подобным Гомеру! – съязвил Ксантипп, разозлённый россказнями Крикса, которые понаделали много петушиного шума. – Давай-ка мы с тобой предадимся воспоминаниям! Ещё раз расскажи, как проходило время, пока ты охранял вход в пещеру. Кто приходил, что говорил, чем ты в это время занимался? А то, может, это ты скрытый всадник Цербера? Тебе легче всего было зайти и прирезать своего соратника по всадникам Цербера, чтобы тот не поведал мне чего лишнего!

– Нет-нет-нет! Что вы? Какой из меня всадник Цербера? – залепетал Крикс.

– Потом посмотрим, какой! – с угрозой произнёс Ксантипп. – А пока рассказывай!

– Да я уже всё рассказал! – воскликнул Крикс.

– А ты ещё раз повтори. Вдруг про кого-нибудь рассказать забыл!

Крикс принялся старательно повторять рассказ, торопясь всё продекламировать.

– Не торопись! – остудил его спартанец. – Медленней вспоминай!

Имена Крикс называл всё те же, но тут Ксантипп заметил, что, рассказав про Фиолу, он сбился и, прежде чем назвать кузнеца Тиара, какое-то время явно что-то вспоминал.

– Кто был после Фиолы и перед Тиаром? – спросил Ксантипп.

– Никого! – излишне быстро ответил Крикс.

– Не ври! Кто был?

– Никто больше в пещеру не заходил! – рьяно принялся убеждать Крикс.

– Пусть так. Ты не видел, чтобы кто-то заходил в пещеру. Но кто-то приходил же? Правильно? – Ксантипп внутренне почувствовал, что ухватился за нить.

– Но он-то в пещеру не заходил, – виновато загундосил Крикс. – Чего про него рассказывать?

– Кто он? Говори!

– Стою я на посту. Жарко. Пить хочется, да и есть, признаться, тоже. Я весь измучался. Гляжу, Руфл идёт. Подходит ко мне и спрашивает: «Как дела?». Я и сказал, что, мол, жарко мне и брюхо от голода подвело. Он и говорит, что у него с собой козье молоко есть. Предложил попить. Я, конечно же, не отказался. Выпил, а потом у меня живот сразу прихватило. Пришлось попросить Руфла посторожить вместо меня, пока я быстренько сбегаю по нужде. Отдал ему копьё, сходил и скоро вернулся. Так чего тут рассказывать?

– Хорошо же ты ведёшь караульную службу, – процедил Ксантипп.

Если Крикс говорил правду, то теперь надо было искать Руфла. И тогда одно из двух – либо Руфл сам за тот короткий промежуток времени прирезал всадника Цербера или кого-то успел пропустить. Где же этот Руфл?

Если он вдруг окажется врагом, то он может представлять опасность, поэтому Фиолу или Меленона посылать за ним не стоит. Придётся искать самому, разве что попросить Меленона поискать Руфла издали, а потом предупредить Ксантиппа. Решено! Спартанец встал и позвал Меленона. Мальчишка тут же подбежал и вопросительно посмотрел. Ксантипп шёпотом, чтобы не вызывать у остальных излишнего беспокойства, сказал парню, чтобы тот осторожно, не привлекая внимания, занялся поисками Руфла.

Сам Ксантипп тоже решил медленно прогуляться до места, где Орест гонял ополченцев. Может быть, Руфл там? Чтобы выглядеть спокойным, Ксантипп взял за руку Фиолу, и они пошли. Фиола улыбалась, чувствуя крепкую руку спартанца на своей талии. Случайные крестьяне, завидев эту парочку, в изумлении застывали и смотрели им вслед. Слишком непривычно выглядел грозный спартанец, который многим робким и запуганным крестьянам внушал страх, чуть меньший, чем всадники Цербера. А тут он выглядел как обычный восторженно-влюблённый человек. Людям, привыкшим всё время кого-то бояться или кому-то повиноваться, такой образ казался неестественным, непонятным. Если бы Ксантипп не улыбался и не обнимал девушку, а просто тащил бы её за волосы, то это им было бы более привычно. Они просто не знали, что в Спарте всегда очень уважительно относились к женщинам.

Орест к этому времени загонял ополченцев до седьмого пота. Они отрабатывали построение в фалангу и работу копьём. Ополченцы глубоко дышали, пот ручейками стекал из-под войлочных шапок, заменявших шлемы. Орест знал своё дело, и Ксантипп в очередной раз в этом убедился. Дай ему волю, то он так загоняет ополченцев на тренировках, что они упадут наземь в изнеможении! Но, превозмогая усталость, они держались, чтобы не вызвать недовольство командиров. Ксантипп оценил действия Ореста.