Спартанец - [34]

Последовало долгое замешательство. Даже медленные, равномерные движения опахал прекратились на какое-то мгновенье. Бесконечно долго Ксеркс и Демарат смотрели в лицо друг другу, а управляющий, бледный как полотно, почувствовал, как его внутренности тают в жирном, отвислом животе.

Царь царей заговорил:

— О Демарат, ни одному смертному никогда, ни при каких обстоятельствах не дозволялось бросить вызов нашему величию, как сделал это ты! Но наша воля, как тебе известно, такова, что мы считаем тебя царем спартанцев, и царем, близким нам. И, следовательно, мы понимаем, что ты, как истинный царь, даже в невзгодах, не склоняешь своей головы.

Переводчик и управляющий вздохнули с облегчением, едва веря своим собственным ушам. Демарат слегка поклонился в знак благодарности. Великий царь продолжал:

— Скажи нам, о Демарат, кто они, эти спартанцы, ибо такое имя нам неизвестно.

Демарат пришел в замешательство; казалось невероятным, что персидский владыка может не знать о существовании самого сильного и могущественного народа Эллады!

Он отвечал:

— О, мой господин, спартанцы — самые сильные и самые доблестные из греков. Никто не может сравниться с ними в войне, никто не может покорить их. Над ними нет другого господина, кроме закона, перед которым все равны, даже цари.

Ксеркс поднял брови. Управляющий понял, еще даже не услышав перевода, что все сказанное чужеземцем, сильно удивило владыку, который хорошо понимал греческий язык, и пользовался услугами переводчика, в основном, только ради соответствия правилам этикета, а также, чтобы добиться полного понимания всех тонкостей сказанного.

Ксеркс жестом отдал приказ церемониймейстеру, и в зал внесли скамью с пурпурной подушкой,

Демарат сел. Затем царь снова заговорил:

— Мы ничего не знаем про спартанцев, о которых ты рассказывал. Нам бы хотелось поверить твоим словам, даже если это и нелегко. Мы, однако, знаем афинян. Они самые нечестивые из людей, они осмелились оказать помощь нашим ионийским подданным, когда те восстали. Мы решили наказать их так, чтобы гибель этого народа послужила примером всем прочим, так, чтобы никогда более никто даже не осмелился бы поставить под сомнение наше могущество. Все греки, живущие на континенте и на островах, должны признать нашу власть, никогда более и не помышляя о сопротивлении. Ты знаешь этих людей лучше, чем кто-либо, ты можешь оказать нам большую помощь. Такова наша вера и желание.

Царь замолчал. Церемониймейстер подождал, пока закончит переводчик, и затем кивнул управляющему, который пригласил Демарата покинуть зал вместе с ним. Аудиенция окончилась, спартанец еще раз кивнул владыке головой на прощание, повернулся и направился к дверям в сопровождении двоих сановников.

Коридоры звенели под подбитыми гвоздями сапогами спартанского царя.

В следующие годы, посыльные Великого царя, разъезжали по всем провинциям невообразимо огромной империи, призывая народ к оружию. Раджи из далекой Индии, сатрапы Бактрии, Согдианы, Аракосии, Мидии, Аравии, Лидии, Каппадокии и Египта начали вербовать воинов. В портах Ионии и Финикии сотни судов были поставлены на верфи, в то время как целые леса вырубались в Ливии и горах Таврии, чтобы обеспечить необходимый материал для судостроения. Стратеги Ксеркса разрабатывали великий план вторжения в Европу.

Направление марша войск проходило непосредственно через Фракию и Македонию; эти царства должны были быстро покориться и прийти в полное повиновение.

Инженеры Ионии разработали проект моста, размещающегося на лодках, который должен был обеспечить проход великой армии через залив Геллеспонт и срезать путь через перешеек полуострова Халкидика. Это позволило бы флоту не огибать мыс горы Афон по морю, полному опасных рифов.

Вся Азия готовилась навалиться на Грецию, потоки пехотинцев и всадников должны были создать новую провинцию, покорную и подчиненную царю. Или оставить за собой пустыню, усеянную дымящимися развалинами.

Той весной новости об этих приготовлениях достигли Греции, с первыми судами, прибывшими в порты Афин, Эгины и Гифеума. Но эти новости сначала не были приняты во внимание: внутренние дела Спарты приковали к себе все внимание ее правителей.

Ходили слухи о том, что царь Клеомен, разъяренный тем, что его признали виновным и изгнали из города, собирает союзников в Аркадии и Мессении, что он даже рассматривает возможность военного похода на свою собственную страну.

Встревоженная Коллегия Пяти решила призвать его обратно, пытаясь наладить управление, предлагая восстановить его в правах и возвести в царское достоинство.

Однажды летним днем Аристарх и его сын Бритос отправились вместе с пятью друзьями, чтобы принять возвращающегося царя. Годы изгнания и ярость, вынашиваемая в течение долгих лет, изменили Клеомена. Он спустился с лошади, снял свой шлем с гребнем, осматриваясь вокруг.

Ему удалось насчитать немого друзей, которые сохранили ему преданность. Вот именно так и должно быть, подумал он. Старый лев вернулся только затем, чтобы закончить свои дни в клетке. Но, возможно, на этот раз он слишком устал, чтобы достойно сражаться. Он схватил руку, протянутую Аристархом, который поцеловал его в щетинистую щеку.