Созвездие Волка. Блуждающая во тьме - [77]

Он подкатил ко мне стул и маленький передвижной столик с каким-то оборудованием.

– Что будем рисовать? – грубо спросил он, набирая в шприц какую-то жидкость.

– Рисовать? – переспросила я, с тревогой наблюдая за покачивающейся иголкой в его руках.

Он издал раздраженный вздох, и, прежде чем я успела хоть пикнуть, схватил мою правую руку и одним махом закатал рукав. Его движения были механическими, словно я – какой-то бездушный предмет.

– Живее, у меня без тебя дел хватает. Эти задержки мне ни к чему. – Шприц мелькнул в опасной близости от моего запястья.

У меня помутнело в глазах.

– Не надо! – я одним резким движением выхватила свою руку и прижала к себе. – Я не понимаю, о чем вы говорите! Что значит «рисовать»? Что вы должны нарисовать?

Его склоненная голова с безумно взъерошенными черными волосами застыла. Затем мужчина медленно выпрямился на своем стуле и впервые за время этого странного разговора посмотрел на меня. У него были грубые черты лица и шрам на левой щеке, который рассекал ее от глаза до подбородка. Но не это напугало меня.

Я сжалась в кресле, не отводя глаз от длинной иголки. Всегда ненавидела уколы!

– Твое животное, – произнес он каким-то странным голосом.

– У меня нет животного, – я бросила на него полный враждебности взгляд. – Могу я теперь идти?

Его рука со шприцом опустилась. Я расценила это как то, что мы закончили, и быстро встала. Этот грубый, неприятный человек со шприцом мне не понравился.

Проводник с Эндрюс ждали меня снаружи.

– Что-то ты быстро, – он приподнял бровь.

– У меня нет животного, поэтому «рисовать» ничего не понадобилось, – ответила я.

– Странно, почему меня не предупредили. – Он с недовольным видом взглянул в список, который держал в руке. Хлопоты, связанные с нами, ему явно не нравились. – Нужно внести поправки, чтобы не было еще одной задержки. Мы и так уже сильно отстаем по графику, – проворчал он, показав нам быстро следовать за ним.

Его не предупредили, так как миссис Джеймс об этом не подозревала, а мистер Честертон не стал ставить ее в известность, что я не тренируюсь. Он ведь думал, что благодаря ему я вне опасности. Но вслух я ничего не сказала.

Всю дорогу проводник говорил с кем-то по телефону, а я разглядывала поднимающиеся со всех сторон заснеженные вершины. Как и в случае с озером, их я видела только издалека, и оказаться здесь было странно. Тем более при таких обстоятельствах.

Когда я снова подняла голову, то увидела, что мы подошли вплотную к самой стене. Ворота были распахнуты. Я подумала, что мы зайдем внутрь, но мой спутник резко затормозил и повел нас вдоль нее.

– Сюда, – показал он на еще одни небольшие ворота в стене. Внутри было холодно и сыро. И темно.

Впереди располагались небольшие открытые углубления. Они походили на клетки, отделенные от внешнего мира решеткой, через которую просматривалась внутренняя часть крепости. Единственным отличием было то, что с нашей стороны они не запирались. Внутри добровольно ожидали своей участи ребята, которые выполняли роль добычи. Некоторые недоуменно покосились на нас, но в этот момент все были заняты исключительно собственной судьбой, поэтому наше появление не вызвало какой-то особенной реакции.

Мы прошли еще немного, и наш спутник указал на два свободных углубления, которые нам предстояло занять.

– Итак, когда решетки откроются, выйдете вперед на помеченную область. Ждите, пока прозвучит сигнал – рог затрубит три раза с разницей в несколько секунд. Не пытайтесь побежать до этого – всякого, кто это сделает, будет ждать наказание. Все понятно?

Эндрюс была уже не в состоянии делать каких-то знаков. Она вспотела и широко распахнутыми глазами смотрела туда, где через решётки виднелась крепость. Я кивнула за нас обеих.

Он на мгновение сощурился, и, удостоверившись, что мы заняли свои места, отошел. Вскоре его шаги смолкли в том конце коридора, откуда мы только что пришли. Когда глаза чуть-чуть привыкли к темноте, я заметила камеры, направленные на каждую «клетку». За нами наблюдали.

Я подумала о стоящей по другую сторону каменной стены Эндрюс. Меня охватили сомнения. Правильно ли я поступила? Тогда я думала только о Уилле и злилась на нее, что она пыталась следить за мной для Эрика. Но теперь я чувствовала себя неудобно и надеялась, что с ней все будет в порядке. В конце концов, никто из них двоих, как и остальных ребят, не заслуживал здесь оказаться.

Чтобы немного отвлечься от неприятных мыслей, я обратила глаза к свету. За решеткой на высокой, состоящей из больших каменных блоков, полуразрушенной стене висел большой экран и играла торжественная музыка. С него к красным участникам, стоявшим где-то над нами, обращался пожилой темнокожий мужчина. Он сидел в высоком кресле во главе длинного стола. «Наверно, член Совета», – подумала я, всматриваясь в его жесткое, прорезанное морщинами, бесстрастное лицо.

Сложив руки на столе, он несколько минут произносил торжественную речь о важности соревнования, вспоминал прошлых победителей, которые сегодня «занимают важные посты и работают на благо всего рода». Затем пожелал лучшим одержать победу – и экран потух. Наши решетки тут же автоматически отворились.