Созвездие видений - [30]

— Она проклинает нас! Летим скорее!

Руки Севера забегали по пульту, нажимая в спешке не те клавиши, и донесся до них голос Зверины:

— Даже если и удачу поймаешь, добра не будет! Не бывать тебе, Меда, на старом месте!..

Зорянка сжалась в комок на полу.

Север, выругав себя, снова отключил микрофон и дал стартовую команду.

Посыпались в сторону, освобождая корпус «Инда», детали маскировки, и сверкающий, сияющий дворец возник перед глазами невров.

Где-то вдали, в селении, закричали петухи… ударил летящий, ревущий, шумящий, порывистый ветер… дворец задрожал, серебряный стон раздался из недр его… заблистала кровля, поднялись опоры, испуская столбы света… и дворец Лиховидов, кругом себя поворачиваясь, медленно, но неостановимо пошел вверх, вверх!..

Смешались всход и сход солнечный, пролегла над лесом дуга небесная… И зверье лесное провожало летучий дворец взорами, воя каждый своим голосом.

Для тех, кто глядел с земли, «Инд» давно уже исчез, как дым, а Север и Зорянка еще видели зеленые волны беспредельных лесов и серебряную ленту великого Обимура.

— Мы улетели! — шептала Зорянка сквозь слезы. — Нас нет! Прощайте! Мы… не вернемся?

Север молча кивнул.

«Невр, Кибелия, Словен, Тор, все вы, Великие, прощайте вновь! Мы не вернемся!..»

* * *

Но никому не дано знать судьбы своей. Они вернулись.

Часть вторая. ДИВА

Боги проходят сквозь города неузнанными…

Гомер

Поезда ходили из рук вон плохо, и Сокол и Дива долго стояли в полутемных недрах подземки, среди скопища усталых людей. Вверху парили сизые облака табачного дыма. Время от времени народ вдруг оживлялся, бросался к краю платформы: из тоннеля доносился обнадеживающий гул, вспыхивали огни… но поезда один за другим проносились мимо: то запломбированные товарняки, то мелькали, сливаясь в серые пятна, невыспавшиеся лица милиционеров, а то вдруг громыхал мимо совсем пустой, сверкающий огнями поезд, лишь в одном каком-нибудь вагоне которого метались в развеселой пляске фигуры, приникали к окнам, скалясь на темную толпу, бессмысленные, пьяные лица.

— Никакой управы на них! — ругался тогда кто-нибудь, а другие подхватывали: — И карсы их не берут!

«Карсы», — отметила Дива незнакомое слово и вопросительно взглянула на Сокола. Он пожал плечами.

Но вот наконец-то поезд появился! По счастью, то была пересадочная станция, и вагоны почти опустели — чтобы тотчас же вновь до упора набиться людьми.

Всех ритмично качало, а то и резко подбрасывало, и Дива никак не могла поймать равновесие. Наконец она покрепче уцепилась за Сокола и даже подбородком оперлась о его крутое плечо. Сокол легонько дунул ей в волосы, и она быстро улыбнулась в ответ.

Глаза скользили по лицам пассажиров. Они в полумраке казались одинаковыми: черты затеняла глубокая усталость, чудилось, въевшаяся в поры, как несмываемо въедается угольная пыль… Но иногда промельки тоннельных фонарей ударяли в лицо одному или другому, и Диве удавалось рассмотреть то, что было сильнее усталости: тайный страх.

Поезд вновь резко качнуло, и в просвете меж фигур Дива увидела совсем другое лицо, вмиг приковавшее ее внимание.

То был молодой человек, чем-то напоминавший Диве Сокола: очень высокий, бледный, светлые волосы серебрятся… о, да ведь он совсем седой! А черты резче: горбатый нос, тонкие губы. В нем было что-то от хищной стремительной птицы, но уж страха в этом лице не было! Его широко расставленные голубые глаза напряженно вглядывались в окружающих, словно он искал, выбирал среди них кого-то. Когда они скользнули по Диве, она ощутила этот взгляд как бесцеремонное, оценивающее прикосновение и вспыхнула возмущенно, но тут же холодные глаза обратились к Соколу, и тот парень чуть заметно кивнул, будто одобрил что-то, и продолжил пристальный осмотр пассажиров. Но все чаще на лице его появлялось выражение досады, и нервно раздувались тогда ноздри короткого, крючковатого носа.

Внезапно Диве почудилось, что по душному вагону прокатилась холодная волна… сразу стало тесно: люди отпрянули от дверей, окон, стиснув тех, кто стоял в проходе. Поезд медлил, скрипя тормозил, и в темноте за окнами проблескивали искры — как подумала Дива, их высекают из рельс колеса.

Поезд стал. Сделалось так тихо, что было слышно тяжелое, неровное дыхание оцепеневших людей. И вдруг тревожный свист ударил в уши, а на потолке замигала тусклая красная лампочка.

Закричали, застонали люди, вжимаясь друг в друга, чтобы как можно дальше оказаться от дверей и окон, и Дива расслышала одно пролетевшее среди них слово:

— Карсы! Карсы!..

Человек, чья пола еще при посадке оказалась защемлена дверью, рвался к центру вагона с перекошенным лицом. Издалека донесся всплеск~воя, треск… выстрелы?!

— Тихо! — скомандовал тот светлоглазый парень и распахнул ворот своей темно-серой куртки так, что стали видны сине-белые полосы его майки. — Вагон охраняется. Пока спокойно!

Люди сразу замолкли, с покорным безумием глядя на него, и только тот, чья одежда была захвачена дверьми, все дергался и сопел.

— Где они? — прошептала женщина, стоявшая вплотную к Диве, и ей показалось, что лицо женщины расцвечено лишь двумя красками: белая кожа и угольно-черные ямы глаз.