Созвездие верности - [98]

– В общем, куда она, туда и я, – резюмировал Майкл. Зеб хотел было посмеяться над сыном, но выражение лица Майкла просто ошеломило его. Парень был предельно серьезен.

Подошла официантка, сверкнула улыбкой и спросила, интересуют ли их описания сегодняшних фирменных блюд. Наверное, кто-то ответил «да», потому что она начала рассказывать о гребешках и лобстерах в масле, однако, Зеб почти не слушал ее. Он размышлял.

Итак, его сын уже отправился в большую жизнь своим собственным путем. Турбины взревели, старт ракеты состоялся, а Зеб все прошляпил. Теперь официантка собирала заказы; когда подошла очередь Куин, Майкл взял ее за руку и сказал:

– Она будет бифштекс. Ей нравится непрожаренный, с кровью. Но если вы такое не готовите, то ничего страшного.

– Ох, Майкл, – тихо проворчал Зеб, когда официантка подарила ему свою самую дружелюбную из улыбок.

Зебу еще предстояло выяснить, хорошо это или плохо, но он был сражен наповал тем фактом, что его сын доверял самому себе и твердо знал, чего хотел от жизни. Румер сидела возле него, и каждой клеточкой своего тела Зеб ощущал ее близость. Но почему он не сумел поверить в то, что судьба предначертала им быть вместе? Почему он сразу не понял, что это глупая гордыня говорила в нем, когда она подвела его в тот единственный раз, той ночью, из-за которой их жизненные пути разошлись, а магическая нить разорвалась?

И он молча сидел, глядя на своего сына, пока Румер не шепнула официантке:

– Дайте нам подумать еще минутку.

Когда они выехали из Люнебурга, Сикстус попросил Зи прокатить его к Блю-Рокс. То была типичная пустошь с несколькими рыбацкими хижинами на сваях у береговой линии. Скалы были покрыты толстым слоем саргассовых водорослей, источавших запах соли и гнили. Каким бы ясным ни выдавался денек, над валунами всегда дрожало марево испарений.

– Мы с братом рыбачили в этих краях, – сказал Сикстус. – Когда наша мать была занята на работе.

– Но ты же говорил, что вы жили в Галифаксе.

– Так оно и было.

– Но это же черт знает сколько миль отсюда!

– Да-да. Однако с работой в те годы была сущая беда… и ей приходилось браться за все, что удавалось найти. Мы приезжали сюда вместе с ней и иногда ночевали здесь.

– А что она делала?

– Прибиралась в домах обеспеченных людей… потом она стала ухаживать за ними, когда они болели… после чего она встретила доктора, который нанял ее присматривать за новорожденными малышами, в общем, у нее были обязанности сиделки.

– И это на дому?

– Нет, дорогая. Не на дому. – Опять притомившись, вероятно, от тряски за время плавания по морю, Сикстус посмотрел на Элизабет. Писаная красавица с большими карими глазами и чарующей улыбкой, доставшейся ей от матери. Ее каштановые волосы ниспадали изящными локонами, подчеркнуто оттеняя высокие скулы. Как же повезло его дочерям: они родились умными, красивыми и любимыми.

Своим молчанием он давал Зи возможность быстро перевести разговор в другое русло. Ведь низкооплачиваемые работы вряд ли входили в сферу ее интересов; и Сикстус был удивлен тем, что она так и не оставила эту тему в покое и просила его продолжать далее свой рассказ.

– Я свожу тебя туда, дорогая. И, если тебе этого так хочется, покажу, где работала твоя бабушка. Это в восточном Лорлтоне, неподалеку от того города, где у вас проходят съемки.

– Отлично, – кивнула она. – Я согласна. Залезай. – Что он и сделал, хоть и не без труда. Возможно, посещение родных мест еще больше состарило его.

Они направились на север по прибрежному шоссе. Мелькавшие за окном бухточки и заливы наполняли Сикстуса острым чувством ностальгии. Некоторые дома казались не тронутыми временем, и он гадал, остались ли еще в этом районе потомки семей тех старых работников. На улицах сияли белизной особняки в викторианском стиле, которым был нипочем даже самый сильный морской ветер.

– Чуть притормози, – попросил он дочь, когда они подъехали совсем близко. Он сразу же узнал здание почты, ставшую еще выше огромную сосну, на которую когда-то мальчишкой взбирался на пару с братом, и старый склад, где они любили играть в прятки.

– Что это за место? – проследив за его взглядом, спросила Элизабет.

– Здесь жила чета Кутберт.

– А кто они?

– Джин и Ричард Кутберт Они руководили заведением, в котором работала моя мать; называлось оно «Роддом имени Кутберта».

– Ох ты… Приют для матерей-одиночек?

– Да, Элизабет.

– Но что здесь делала твоя мать?

– Ну, как и многие другие ирландки-эмигрантки, она выполняла работу уборщицы и нянечки. Она обожала детей – она была прекрасной матерью для нас и старалась поддержать девушек, приходивших сюда рожать своих первенцев. Некоторые из них сами еще были почти дети.

Он замолчал и поглядел на свою дочь, желая понять, как она восприняла его рассказ. Очевидно, Элизабет было неловко, но она все равно смотрела на тот большой мрачный дом.

– Изначально она должна была подметать полы и мыть туалеты, но так вышло, что она стала родственной душой для многих из этих девчонок. Со временем она получила солидный опыт по акушерской части и приняла немало родов.

– Похоже, ей было совсем нелегко, – сказала Зи.

– Она любила свою работу.