Созвездие верности - [106]

Он скучал по помидорам с Мыса Хаббарда, кукурузе из Силвер-Бэй, телятине Блэк-Холла и лобстерам Куин. И вообще он очень стосковался по дому.

– Ну, если ты считаешь, что семи недостаточно, тогда мне лучше еще порыбачить. Ты должен поднабраться жирку, чтоб потом было что сбрасывать во время долгого путешествия. – Малаки проверил наживку на крючке и бросил ее обратно за борт. – Кстати, когда ты отчаливаешь?

– Завтра, – ответил Сикстус.

– Ирландия зовет, – сказал Малаки. – Она ждала столько лет, а теперь ты не хочешь терять ни минуты, чтобы добраться туда?

– Да, – кивнул Сикстус. – Еще восемнадцать дней через океан…

– Пока ты будешь в пути, кто-то может занять твою койку в пансионе для старичков.

– Ну, я, наверное, повременю отправляться на покой.

– Ты что-то задумал?

– Может быть. К тому же я отправляюсь туда по другой причине. Понимаешь, это мой заслуженный отпуск. Точнее, наш с Клариссой.

Малаки молча кивнул и раскурил свою трубку.

– Ну как, повидался с дочерью? – спросил он.

– С Элизабет? Да, все прошло замечательно.

– Она красавица, – сказал Малаки. – Я не пропускаю ни одного фильма с ее участием.

– Она была бы рада это услышать.

– И значит, ты с ней прокатился по острову? Что, искал свои корни?

– Я как большое дерево. Корни мои повсюду.

– А разве не у всех так? – спросил Малаки. – К нашим годам у любого человека найдется корешок то здесь, то там.

– Только мы растрачиваем себя по пустякам.

– Ты так думаешь?

Сикстус пожал плечами, наблюдая за мерцанием черно-серебристых рыбок у борта буксира. Чуть дальше у самого причала его уже ждала готовая к отплытию «Кларисса».

Раньше он считал, что ему выпал счастливый жребий – совершить странствие в свое прошлое и избавить Румер от лишних хлопот. Но когда он приплыл сюда и встретил Элизабет, в нем снова что-то пробудилось: глубокая любовь, которая связывала все поколения его семейства. Он знал, что был готов пожертвовать чем угодно, чтобы снова увидеть мать. И наконец-то уяснил для себя, что не хочет умирать вдали от Румер.

Внезапно, прямо здесь, на палубе у Малаки, Сикстус почувствовал, что прямо по его курсу наступил мертвый штиль.

– Эх, – вздохнул он.

– Это еще что? – спросил Малаки.

– Не знаю, – ответил Сикстус. – Похоже, пару секунд назад я кое-что понял.

– И это в твоем-то возрасте?

– Ты полагаешь, что в моем возрасте уже ничему и научиться нельзя?

Малаки усмехнулся и закусил мундштук трубки.

– Боже правый! Для школьного преподавателя ты, оказывается, немного глуповат, если допускаешь подобные мысли. Наверняка ты знаешь, что как раз сейчас и начинается главный процесс обучения – когда ты стал свободен от всей своей молодецкой дури.

– Молодецкой дури… – повторил Сикстус, пробуя на язык новое выражение. – Лихо сказано!

– Ну, ты же в курсе, о чем я. Наш эгоизм, бравады, хвастовство, «кобелизм», карьера, махинации, подковёрные маневры, поездки, интрижки с девушками, лучшая должность, гранты на исследования. Уловил?

– Да, – ответил Сикстус. – Только ты забыл упомянуть чувство вины и обиды. Теперь пробил час избавления от них.

– Черт, вот балда! Самое главное я упустил.

– Малаки, ты веришь в грехи отцов и матерей?

– Еще как верю.

– А ты веришь в то, что дети должны расплачиваться за них?

– Интересный вопрос. А почему?.. Ты что, имеешь в виду своих дочерей?

Сикстус подумал о Румер и Элизабет, затем о Майкле, а потом о собственных родителях. Его отец умер в Голуэйе, а его храбрая мать перевезла своих сыновей сюда, в Новую Шотландию. Она была похоронена на Фокс-Пойнт, всего за несколько миль от «Роддома имени Кутберта».

– Своих дочерей, – кивнул Сикстус. – И себя.

– Отцы и дочери, – задумчиво произнес Малаки. – Матери и сыновья. Должно быть, Господь трудился внеурочно, когда изобрел эти запутанные отношения. Если честно, именно поэтому мне и нравится иметь дело с дельфинами.

– Хочу съездить на могилу матери, – сказал Сикстус. – А уж потом, скорее всего, и поплыву.

– Без проблем, я свожу тебя, – предложил Малаки. – Если, конечно, твоя дочь не…

– Она занята, – спокойно ответил Сикстус.

– Ну-ну. Ладно, дай мне знать, когда будешь готов. После того как съешь семь своих макрелей. И потом, значит, махнешь в Ирландию?

– Помнишь, мы говорили о корнях? – спросил Сикстус.

– Конечно. Новая Шотландия, Голуэй… они у тебя везде.

– Так вот, у каждого дерева есть стержневой корень, – пояснил Сикстус. – Другими словами, он важнее всех остальных. От него зависит, будет ли дерево жить или погибнет. И мой стержневой корень… – Он умолк, не в силах справиться с эмоциями.

– В Коннектикуте, – тихо закончил его фразу Малаки. – На Мысе Хаббарда, рядом с Румер. Ну, разумеется. Я это сразу понял. Зачем искать мелкие корешки, когда ты уже нашел самый главный? Ты решил вернуться домой, ведь так?

– Да, Малаки. Я возвращаюсь домой.

Глава 25

На второй день пребывания в доме Румер мама-крольчиха перестала кормить двух своих малышей. Румер сидела рядом и молча наблюдала: мать продолжала ухаживать за остальными, игнорируя этих двух крольчат, забившихся в угол клетки.

Солнце еще не взошло, но Румер и не думала о сне: нервы у нее были на пределе, и она молилась, чтобы в дверях появился Зеб. Он был так близко, всего лишь перейти дорогу, и она мысленно представила себе, как он лежит в постели. Интересно, спит ли он так же плохо, как и она, и ощущает ли он связь между ними, – не то чтобы новую, но и заметно отличавшуюся от того, что было раньше, – которая мерцала подобно золотой нити.