Созвездие - [15]

В нем всколыхнулась нежность.

— Благодарю за службу, — сказал он и с радостью увидел, что угадал. — На вас по пути нападали?

— Да! — выпалил мальчик. — Целая тыща! Они стреляли из луков отравленными стрелами! Я их всех — паф! паф! паф!

Два округа безоговорочно присоединялись к решению пяти, с которыми удалось установить радиотелеграфную связь часам к четырем утра. К решению создать временный правительственный совет, принимающий всю полноту власти. Третий округ сообщал, что на его территории забило несколько горячих соленых гейзеров, просил о помощи, обещал обсудить предложение. Файфкроу молчало. Что же там случилось? Где Джеффрис?…

— Награждаю вас Большим крестом разведчика, — торжественно сказал Спринглторп. И вдруг спохватился. Ему теперь нельзя так шутить. Он действительно тот самый генерал-адмирал-фельдмаршал, который награждает, наказывает, велит: «Сделать так!» И никто ему не возразит, и все станут делать так.

— За веру, отчизну и короля! — отрапортовал посыльный. — Прикажете доставить ответ?

— Да, — сказал Спринглторп. — Будьте осторожны по пути и не опаздывайте к завтраку.

— Слушаюсь, сэр!

— А где твоя мама?

— Там, — мальчик махнул рукой. — Они там шьют.

Спринглторп вырвал листок из записной книжки, коряво написал: «Отец Фергус, надо сообщить, что к нам присоединились еще два округа. Я должен поспать. Не могу больше. Вы пока за меня. Дэвисон будет знать, где я. С».

— Ты знаешь отца Фергуса?

— Не, — ответил мальчик. — Я найду. Давайте.

Он схватил записку и побежал прочь. Земля под ногами резко дернулась, мальчик споткнулся, но не упал и продолжал бежать, размахивая белым листком…

— Памела, мне нужно отдохнуть, — сказал Спринглторп, вернувшись в бронетранспортер. — Я уже ничего не соображаю.

— Я разбужу вас в полдень, капитан.

Она вывела его в коридорчик, отворила боковую дверцу. Узкое помещение, одна над другой две застеленные койки.

Спринглторп удивился, вошел, дверца лязгнула за спиной. Он сел, чтобы снять тяжеленные ботинки, понял, что у него не хватит на это сил, ткнулся головой в подушку и, чувствуя себя ужасно виноватым, потянул ноги в ботинках на койку.

Нет, так нельзя. Нельзя позволить себе распускаться. Никому нельзя распускаться.

Он снова сел и непослушными пальцами начал расстегивать застежки.

4

— Вы меня простите, Спринглторп, мой врач в соседней комнате, и вам в случае чего придется его позвать… Зрелище не из приятных, но что поделаешь?…

Сенатору Джонатану Баунтону, главе гражданского комитета округа Линкенни, было уже за семьдесят, и его донимал диабет. Большой, полный, седовласый, бледное лицо, вялые нечеткие движения, изнурительное догорание под сенью шприца с инсулином. Единственный сенатор прежнего времени из числа девятнадцати начальников округов — новоиспеченных членов временного правительственного совета.

Спринглторп кивнул и блаженно погрузился в надувное кресло. Не с чего было блаженствовать. Да. Не с чего. И все-таки как хорошо было просто сидеть в кресле и не чувствовать себя давимым червем. Все, что они могли делать и делали в Рэли, было слепой возней червяка под топочущими подошвами бегущих гигантов. Он понял это, и дела начали валиться из рук. Закричи он об этом, стало бы легче. Но он должен был скрывать. Ото всех. И это стало невыносимо.

В прощальных словах Уипхэндла был какой-то странный намек. Портфель, бумаги. И совещание в Файфкроу. Оно не состоялось, но должно быть собрано. Там, в Линкенни, сенатор Баунтон. Все же сенатор. Надо ехать к нему. С этим согласились все. И только он сам знал, что это бегство. И еще Памела — у нее он был как на ладони. Бегство — это унизительно, это стыдно, но он больше не мог. Иначе он сошел бы с ума.

Выбираясь на бронетранспортере за пределы округа по восточной дороге, единственной, которую еще не оборвали когти взбесившейся стихии, он горел от этого стыда. Но в первом же городке соседнего округа Тлеммок ему дано было взглянуть на вещи с другой стороны.

Городок был пуст. У входа в полуобвалившийся продовольственный магазин высилась груда картонных коробок с овощными консервами. Когда они приблизились, раздались выстрелы, по броне защелкали пули. «Прекратите огонь!» — оглушительно взревел радиомегафон транспортера. В ответ донеслась брань.

Баррикада наполовину перекрыла путь. Тратить время на объезд, переговоры? «А, ну его! — сказал лейтенант Хорн, командовавший экипажем. — Давай вперед помаленьку».

Транспортер боком разворошил сооружение и пошел вперед. Банки хрустели и звонко лопались, обдавая машину струями томатного соуса. Сквозь смотровую щель Спринглторп на миг увидел на пороге магазина мужчину с двумя охотничьими ружьями, женщину с кочергой и старуху. К подолу старухина платья жалось двое малышей. «Дурачок!» — рявкнул мегафон на прощанье.

Не было и признаков того, чтобы кто-то разбирал развалины, пытался собрать людей, поддерживать порядок. Они проехали мимо беспорядочных, явно самочинных лагерей. Люди жили в палатках, автомобилях, трейлерах.

В придорожном ресторанчике его владелец устроил госпиталь. Он носил раненым воду из колодца, его жена кормила их консервами, но надолго ли хватит? Есть три врача: стоматолог, гинеколог и педиатр. Был и хирург, но прошлой ночью исчез. Нет, от властей никого у них не было. Какие медикаменты, что вы! Раненых человек шестьдесят. Кое-кто добрался сам, некоторых привозят