— Вы нажили себе немало опасных врагов за один вечер, граф Комаровский… — иронически заметил граф Сапега.
— Сударь. Тот человек, которого вы пытаетесь сейчас привести в себя — он сказал совершенно возмутительные вещи. Он сказал, что именно он является наследником польского престола, а потом он попытался напасть на меня!
Сапега покачал головой.
— Это и есть наследник польского престола, цесаревич Борис. С его дамой сердца вы протанцевали три тура вальса, и видимо он не нашел другого способа выказать вам свое возмущение этим фактом. И на вашем месте я немедленно покинул бы бал, не дожидаясь еще больших неприятностей. Его Величество царь Константин хорошо принял вас, но у всего есть пределы и надевать русскую гвардейскую форму все же не следует, появляясь в обществе.
Непостижимо уму!
— Господин Сапега, я имею честь служить Его Величеству Императору Александру в Его Императорского Величества лейб-гвардии Польском гусарском полку, и ничто на свете не заставит меня стыдиться своей формы и принадлежности к русской армии, снискавшей себе немало побед на бранном поле!
Царедворец пожал плечами.
— Воля ваша, граф. По меньшей мере, я вас предупредил.
— Благодарю.
— Поехали отсюда…
Графиня Елена шепнула эти слова ему на ухо, прижавшись на один миг в танце. Как же мало надо, чтобы сердце мужчины пустилось в пляс. В мазурку, например.
— Как?
— Я выйду минут через десять после вас.
— Красный Мазерати, дальний угол стоянки. Тот же самый.
— Хорошо. Жди меня, мой герой…
Ждали его, конечно же, на стоянке. Не могли не ждать, ибо такую породу людей — подлую и коварную, граф Ежи знал хорошо. Такие встречались в кадетском корпусе, и их били по ночам. Кто-то исправился. Кто-то нет.
Тогда, под мостом он действовал инстинктивно обороняясь. Сейчас же он был готов ко всему. А победить готового к бою офицера лейб-гвардии, тем более если противники его либо пьяны либо обкурены — невозможно…
Первый ждал, спрятавшись за массивным, угловатым Роллс-ройсом с заказным кузовом — размеры его были таковы, что за ним и пригибаться особо не приходилось. Он сосредоточил все свое внимание на том, что происходит у входа на стоянку — и не услышал, не заметил как позади, за спиной расступились кусты. Граф Ежи просто приложил его головой о кузов Роллс-ройса, подхватил выпавшую из враз ослабевшей руки железяку, не давая стукнуть об асфальт и привлечь тем самым внимание.
Граф Ежи был удивлен — это еще мягко сказано. Он был лично знаком с цесаревичем Николаем, входил в патронируемый им «Клуб молодых офицеров» и просто не мог себе представить, чтобы цесаревич, набравшись спиртного, нападал на людей, а Россию называл «чертовым государством»… или как там выразился этот хам. Да, конечно, все они были молодыми, и иногда устраивали выходки, в том числе и цесаревич. И пили, тоже такое бывало, и бедокурили — не без этого. Но сразу за этим следовало суровое наказание, обычно удаление от двора и ссылка в армию. Действовало.
А тут? Что же это за наследник такой, куда он приведет Польшу? Больше он себя ведет не как наследник, а как разбойник с большой дороги или набравшийся крепкого пива хулиган с какой-нибудь пиварни.
Пригнувшись, граф крался между машинами, через каждые несколько шагов останавливаясь и прислушиваясь.
Где же он?
У машины! Прямо у Мазерати, машина низкая и за ней спрятаться невозможно. Вот мерзавец то…
Шаг… Еще шаг…
В последний момент негодяй резко обернулся, распрямляясь…
— Сполох!
Больше ничего он крикнуть не успел — граф Ежи простецки угодил носком сапога прямо в промежность, а когда противник, шипя от боли, согнулся — добавил еще и по голове…
Сзади!
Про то, что еще один противник сзади, что он пропустил его, граф понял не сразу. От удара по голове он уклонился — но пространства между машинами не было, и удар чем-то тяжелым, металлическим пришелся по плечу. Зашипев от неожиданной вспышки боли, граф прыгнул вперед, разрывая дистанцию, следующий удар пришелся вскользь, по спине…
Пся крев…
Этот противник… то ли он был не такой пьяный как остальные, то ли просто большой по размерам — но граф его расценил сразу как опасного. И впрямь большой — метра под два…
Шаг в сторону. Еще шаг. По кругу, почти так же, как в учебнике, с фиолетовым штампом «совершенно секретно» на каждой странице, где на сером листе сходятся две человеческие фигурки, черная и белая. Кстати — еще дешево отделался, будь у противника нож, сейчас бы он уже засадил ему в почку или печень.
Противник тоже медленно перемещался по кругу, каждый ждал, пока ошибется другой.
— Ну что, москалина — внезапно заговорил третий — вставай на колени, так и быть, помилую тебя…
— Русский никогда не встанет на колени.
Это была не рисовка и не понты — трудно в это поверить, но граф Ежи Комаровский, давно считавший себя русским польского происхождения, действительно так думал. Он не стыдился ни того что он русский, ни своего польского происхождения — и нечему было тут стыдиться.
Более того — большинство русских, попав в такую же ситуацию, не задумываясь, сказали бы то же самое.
Русский никогда не встанет на колени.
— Ну, смотри…
— Ежи!
Появившаяся на стоянке Елена своим криком отвлекла противника на долю секунды — но графу Ежи хватило и этого. Рванувшись вперед, мгновенно сократив дистанцию, он угостил противника прямым в подбородок, отбил несущуюся к нему железную палку, ударил еще раз и еще. После третьего раза противник неуклюже осел на асфальт, совсем рядом истерически взвыла сигнализация. Отлетевшая палка, кажется, ударила по одной из машин, да так что треснуло лобовое стекло.
