Сожженные дотла. Смерть приходит с небес - [20]
— Так, — сказал майор мрачно, — тогда у меня только один вопрос!
— Пожалуйста.
— Я разговариваю со штабом дивизии или с санаторием?
— Как, извините? — Голос в трубке доносился, как из-за стены.
— Ничего. — Майор положил трубку.
Помещение освещал огонь пожара. В дверях показался силуэт человека.
— Что вы хотите?
Тонкое пение в воздухе усилилось до гудения. По крыше свистело и гудело. Посреди улицы взорвался снаряд.
— Что вы хотите? — повторил майор. Высоко взлетевшая земля градом забарабанила по крыше.
Фельдфебель доложил о прибытии, как будто его вызывали. Он отошел на два шага от двери и встал в свете пожара.
Майор уставился на него, как на необычайное явление:
— Фельдфебель!
— Так точно, господин майор.
— Что делается на опорном пункте?
Фельдфебель медлил. Майор смотрел на его дрожащее лицо, схватил со стола бутылку и протянул ему:
— Выпейте сначала!
С деревенской улицы приближался крик, усиливался, приобретая жалобный оттенок:
— Санитар! Санитар!
Солдат бежал мимо дома. Фельдфебель откупорил бутылку. Пил жадными глотками. Свет пламени отражался на его лице. Прошло довольно много времени, прежде чем он оторвался. Тогда он посмотрел на майора, как будто тот ничего не говорил.
— Ну? — Командир больше уже не мог сдерживать своего нетерпения.
— Русские наступают, — ответил фельдфебель, как бы объясняя свое появление здесь.
Майор медлил. Он все еще ждал доклада. Но фельдфебель продолжал упрямо молчать, тогда он стал задавать наводящие вопросы:
— Что докладывает ваш командир роты?
— Так точно… — Фельдфебель оглянул помещение, начал потеть.
— Вы что, больны? — спросил майор.
— Нет… Может быть… да.
— Да вы с ума сошли! — сказал майор. — Как, впрочем, и все мы.
Как доктор, он взял фельдфебеля за запястье, почувствовал горячечный пульс. Над косточкой он задел холодный корпус часов.
— Итак, сейчас, пожалуйста, подробности. Соберитесь. Вы доставили первое сообщение с опорного пункта. Рота держится?
— Не знаю, — жалобно ответил фельдфебель.
Перед домом разорвался снаряд. По комнате пролетела ударная волна. Казалось, что балки обвалятся. Потянуло дымом. Оконные рамы выбило, и они упали на пол. Майор протер от пыли здоровый глаз. В комнате вперемешку лежали топографические карты, осколки стекла и бумаги. Фельдфебель сидел на корточках.
— Вас ранило? — спросил майор.
Фельдфебель встал:
— Сообщение от командира роты. После сильной артподготовки противник перешел в атаку на опорный пункт. Рота удержала позиции, но срочно просит подкрепления.
Майор пристально посмотрел на него:
— Послушайте, ведь мы не на маневрах! — Он с силой махнул рукой в воздухе, как будто ударил плетью. — Скажите мне, ради бога, какими силами атакуют русские? Атакуют они с танками или без, достаточно ли у нас боеприпасов и каковы потери? Расскажите мне все, что видели до своего ухода, — майор запнулся. — А скажите-ка, когда же вы на самом деле ушли из роты?
Фельдфебель едва заметно вздрогнул:
— У меня остановились часы.
Майор тряхнул головой. С улицы кто-то закричал:
— Где тут сборный пункт для раненых?
Майор повернулся к окну, увидел беспомощную перебинтованную голову. За ней в дыму — другой солдат с рукой на перевязи, опирается на палку.
— Из какой части? — спросил майор.
Раненный в голову солдат различил погоны, подтянулся:
— Пехотный полк Хартмана. Пулеметчик ручного пулемета.
— Когда вы покинули часть?
— Почему я покинул часть?
— Когда! — крикнул на него майор. — Я спросил: «Когда»!
— Чуть больше получаса назад, господин майор.
— Ваша часть примыкает к высоте справа?
— Так точно, господин майор!
— Значит, вы не могли покинуть свою часть всего тридцать минут назад.
— Нет, господин майор. Нас подвез вездеход.
— Когда началась русская атака?
— Около одиннадцати часов ночи, господин майор.
— Атака, а не артиллерийский огонь!
От деревни над крышами прогудел истребитель. Он летел к фронту. Его пулемет колотил вовсю. Майор увидел на его крыле красную звезду. Солдат с рукой на перевязи покатился по дороге. Майор пригнулся под защиту бревен у окна. Раненый с повязкой на голове прижался к стене дома. Когда опасность миновала, он показался снова.
— Вот собаки! — ругнулся он ожесточенно. — …Они вообще еще не атаковали.
— Хотите сказать, что русские полчаса назад еще не переходили в атаку?
— У нас — нет, господин майор. Слева и справа — тоже нет. И у высоты тоже нет. Мы бы заметили.
— Вы уверены? — спросил майор настойчиво.
— Так точно!
— Спасибо. На краю деревни — санитарная палатка.
Майор медленно повернулся:
— Фельдфебель?
Комната была пуста.
— Ничего не понимаю, — пробормотал майор.
Он прошелся от стены к стене. Как будто бы он уже был на улице. Вокруг — голые стены, деревянный потолок. Крыша над ним, которая только мешала видеть ему небо. Попеременные порывы то теплого, то холодного ветра из окон. Гул и потрескивание пламени.
В коричневой коробке телефона, перевернутой на столе, затрещало.
— Командный пункт, Шнитцер.
Послышался знакомый голос из штаба дивизии:
— Хочу вам только сообщить, что артиллерия получила разрешение открыть огонь.
— Спасибо за уведомление! — Голос майора звучал холодно.
— Пожалуйста. Мы тоже сейчас отправляемся.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Июль 1943 года, Курская дуга. Переломный момент Великой Отечественной войны. Собрав огромные силы — до миллиона бойцов, около трех тысяч танков, самоходок и штурмовых орудий, — гитлеровцы пытаются прорвать фронт и вновь захватить стратегическую инициативу. На острие главного удара идут грозные Pz.VI Tiger элитной дивизии «Grossdeutschland» («Великая Германия»). Немецкие танковые асы уверены в своем превосходстве над «иванами». Они не сомневаются в «военном гении фюрера» и скорой победе Рейха. Их неуязвимые «Тигры» со 100-миллиметровой броней, мощнейшим орудием и непревзойденной цейсовской оптикой должны сокрушить любую оборону… Но здесь, на Курской дуге, нашла коса па камень! Здесь Красная Армия сломает хребет Вермахту.
Новый боевик от автора бестселлера «Русский диверсант абвера». Завершение сверхсекретной операции «Sprung des Tigers» («Прыжок тигра»), которая должна изменить ход Второй Мировой войны. Немецкий агент, прошедший выучку у легендарного Скорцени, против оперативников СМЕРШа и НКВД.Он заброшен в советский тыл со спецзаданием, которое обязан выполнить любой ценой. Его абвергруппе доверена ключевая роль в покушении на Сталина. По его следу идут лучшие «волкодавы» Абакумова и Берии. Его обложили, как волка, засадами и патрулями, его явки провалены, а «парши» (смершевское прозвище немецких агентов-парашютистов) ликвидированы военными чекистами.
Он — русский диверсант абвера, агентурная кличка Крот, личный номер 88-25026 (а на смершевском сленге таких агентов-парашютистов зовут «паршами»). Сын расстрелянного белого офицера, он люто ненавидит «безбожный сталинский режим» и готов сотрудничать не то что с гитлеровцами, а с самим Дьяволом, лишь бы освободить Россию от «красной чумы». Он прошел спецподготовку в лучшей разведшколе абвера под руководством самого штурмбаннфюрера СС Скорцени и пережил две «заброски» в глубокий советский тыл, вернувшись с ценными сведениями и заслужив боевые награды Рейха.
«Das Ziel treffen!» («Цель поражена!») — последнее, что слышали в эфире сбитые «сталинские соколы» и пилоты Союзников. А последнее, что они видели перед смертью, — стремительный «щучий» силуэт атакующего «мессера»…Гитлеровская пропаганда величала молодых асов Люфтваффе «Der junge Adlers» («орлятами»). Враги окрестили их «воздушными волками». А сами они прозвали свои истребители «Мессершмитт» Bf 109 «Der himmlisch Messer» — «клинком небесным». Они возомнили себя хозяевами неба. Герои блицкригов, они даже говорили на особом «блиц-языке», нарушая правила грамматики ради скорости произношения.