Создатели небес - [11]

Фотограф, рисуясь, подошел к ним. Турлоу знал его — это был Том Ли из «Сентинеля».

— Мэрфи еще там? — поинтересовался он.

— Ага, — ответил Моссмэн.

— Привет, доктор Турлоу, — сказал Ли. — На что вы уставились? Это то окно, за которым прячется Мэрфи?

Турлоу ухватился за плечо Ли. Два существа на цилиндре вернулись к своей трубе и направили ее на толпу полицейских внизу. Турлоу указал на них, чувствуя сильный мускусный запах одеколона фотографа.

— Том, что там за чертовщина? — спросил он. — Сфотографируйте-ка это.

Ли обернулся вместе с камерой, взглянул наверх.

— Что? Что фотографировать?

— Вон ту штуковину рядом с окном Мэрфи.

— Какую штуковину?

— Вы разве не видите, что что-то летает рядом с окном?

— Должно быть, комариный рой. Их в этом году до ужаса. Они всегда собираются на свету.

— На каком свету? — спросил Турлоу.

— Что? М-да…

Турлоу сорвал поляризующие очки — дымчатый цилиндр исчез. На его месте было смутное, едва различимое очертание, чуть заметно шевелившееся. Сквозь него ясно виднелся угол здания. Турлоу вернул очки на место. Снова появился цилиндр с двумя фигурами на выступе. Теперь фигуры направляли трубу на выход из здания.

— Вот он выходит! — раздался крик откуда-то слева.

Ли чуть не сбил Турлоу с ног, рванувшись за Моссмэном, чтобы поймать в объектив выход преступника. Полицейские хлынули вперед.

Турлоу моментально остался в одиночестве.

В свете прожекторов, нацеленных на выход из здания компании Мэрфи, появился низенький коренастый мужчина в синем костюме и с небольшой лысиной. Он прикрылся одной рукой от слепящего света остановившихся на нем прожекторов и сверкания вспышки. Турлоу зажмурился, не в силах вынести этот фейерверк. Его таза заслезились.

Полицейские схватили мужчину прямо у дверей.

Ли метнулся в сторону, поднял камеру над головой, направив ее на бурлящую толпу.

— Позвольте мне снять его лицо! — закричал он. — Расступитесь немножко.

Но полицейские не обратили на слова фотографа никакого внимания.

Вспышка сверкнула вновь.

Турлоу поймал еще один взгляд арестованного — маленькие помаргивающие глазки на круглом покрасневшем лице. Глаза необычно напряжены, но в них нет страха.

— Энди! — закричал Мэрфи. — Позаботься о Рути! Ты слышишь? Позаботься о Рути!

Мэрфи превратился в колеблющееся лысое пятно, затерявшееся в морс шляп. Его затолкали в машину, стоявшую неподалеку на углу справа. Ли еще околачивался вокруг, сверкая вспышкой.

Турлоу, дрожа, перевел дух. Воздух вокруг казался наэлектризованным, запах косметики мешался с выхлопными газами отъезжающих машин. Он запоздало вспомнил о загадочном цилиндре у окна и взглянул наверх, как раз вовремя, чтобы увидеть, как цилиндр поднимается в воздух и растворяется в ночном небе.

В видении было что-то кошмарное, как и в шуме, в выкрикиваемых вокруг приказах.

Позади Турлоу остановился полицейский, сказал:

— Клинт просит передать вам спасибо. Он говорит, что вы сможете потолковать с Джо через пару часов — после того как окружной прокурор закончит с ним, или с утра, если больше захотите.

Турлоу облизал пересохшие губы. Во рту был кислый привкус. Он сказал.

— Я… с утра, я думаю. Я попробую добиться, чтобы его выпустили под залог.

— Вряд ли до начала суда будет много всякой тягомотины, — сказал полицейский. — Я передам Клинту, что вы сказали.

Он сел в машину, стоящую рядом с Турлоу.

Подошел Ли; камера сейчас висела на ремешке вокруг шеи. В левой руке фотограф держал блокнот, в правой — огрызок карандаша.

— Эй, док, — сказал он. — Это правда, что сказал Моссмэн? Мэрфи не хотел выходить, пока не пришли вы?

Турлоу кивнул, отступая назад, чтобы пропустить выезжающую задом машину. Вопрос был абсолютно бессмысленным, порождением того же безумия, которое сейчас оставило его стоять на этой улице, глядя на то, как машины уносятся за поворот, и слушая рев моторов. В нос ударил резкий запах бензина.

Ли нацарапал что-то в блокноте.

— Вы ведь в свое время ухлестывали за дочерью Мэрфи? — спросил Ли.

— Мы были друзьями, — сказал Турлоу. Губы, произносившие эти слова, казались совершенно чужими.

— Вы видели тело? — спросил Ли.

Турлоу покачал головой.

— Какое чудненькое кровавое дельце, — сказал Ли.

Турлоу хотел сказать: «Сам ты чудненький кровавый боров», но язык не повиновался ему. Адель Мэрфи… тело? В насильственных преступлениях все тела объединяло уродливое сходство: неловкая поза, алая влага, темные раны… и профессиональная отчужденность полицейских — записывающих, измеряющих, допрашивающих. Турлоу чувствовал, как собственная профессиональная отчужденность покидает его. Это тело, которое Ли упомянул с таким жадным интересом к громкому происшествию, принадлежало той, кого Турлоу знал, — матери женщины, которую он любил… до сих пор любил.

Турлоу признался себе в этом сейчас, вспоминая Адель Мэрфи, ее спокойные веселые глаза, так похожие на глаза Рут… и оценивающие взгляды, которые говорили о том, что она прикидывала, каким мужем мог бы он стать для ее дочери. Но это все тоже умерло. Умерло еще раньше.

— Док, а что это такое вам показалось, что вы видели у того окна? — спросил Ли.

Турлоу опустил глаза на толстого коротышку с пухлыми губами и проницательными, точно ощупывающими, маленькими глазками и подумал, как бы тот отреагировал на описание штуки, которая парила у окна Мэрфи. Турлоу невольно взглянул вверх, на окно. Сейчас там было пусто. Ночь внезапно стала холодной. Турлоу поежился.