Создатели искусственного гения. О бунтарях, которые наделили интеллектом Google, Facebook и весь мир - [21]

В Соединенных Штатах коннекционистские исследования почти исчезли из ведущих университетов. Единственная серьезная лаборатория, продолжавшая ими заниматься, была в Нью-Йоркском университете, где Ян Лекун в 2003 году занял должность профессора. Главным пристанищем для тех, кто все еще верил в эти идеи, стала Канада. Хинтон работал в Торонто, а один из прежних коллег Лекуна по Bell Labs, Йошуа Бенжио – тоже родом из Парижа, – руководил научной лабораторией в Монреальском университете. Как раз в эти годы Ян Гудфеллоу подал заявки в аспирантуру по информатике в разные вузы, и некоторые предложили ему место, включая Стэнфорд, Беркли и Монреаль. Он выбрал Монреаль, но, когда он туда приехал на собеседование, один из тамошних студентов стал его отговаривать. Стэнфорд занимал третье место в рейтинге учебных программ по информатике в Северной Америке. Беркли был четвертым. И оба находились в солнечной Калифорнии. Монреальский университет занимал где-то сто пятидесятое место, и там было холодно.

– Стэнфорд! Один из самых престижных университетов в мире! – уговаривал его этот монреальский студент, с которым они гуляли по городу, все еще покрытому снегом, хотя дело было поздней весной. – Какого черта, о чем ты думаешь?

– Я хочу изучать нейронные сети, – сказал ему Гудфеллоу.

По иронии судьбы, в то время самое время, когда Гудфеллоу занимался нейронными сетями в Монреале, один из его прежних профессоров, Эндрю Ын, познакомившись с результатами исследований, которые продолжали поступать из Канады, решил сам заняться этим в своей лаборатории в Стэнфорде. Но он слыл чудаком и имел слишком мало влияния как в своем собственном университете, так и в более широком научном сообществе, не говоря уже о том, что у него не было никаких доказательств, которые позволили бы убедить окружающих в том, что нейронные сети стоят того, чтобы их исследовать. Где-то в этот период он выступил с докладом на семинаре в Бостоне и предсказал скорый подъем в исследованиях нейронных сетей. В середине его выступления профессор из Беркли Джитендра Малик, один из фактических лидеров сообщества разработчиков компьютерного зрения, встал и по примеру Мински заявил, что все это бессмыслица и что самодовольные заявления докладчика не имеют под собой абсолютно никаких оснований.

Примерно в это же самое время Хинтон представил доклад на конференцию NIPS, где он позже выставит на аукцион свою компанию. Эта конференция была задумана в конце 1980-х годов как возможность для ученых обсудить исследования всякого рода нейронных сетей, как биологических, так и искусственных. Но организаторы конференции отклонили статью Хинтона, потому что уже приняли одну работу по нейронным сетям и решили, что два доклада на эту тему было бы перебором. «Нейронный» было плохое слово даже для конференции, посвященной «нейронным системам обработки информации». К тому времени понятие «нейронные сети» упоминалось менее чем в 5 процентах всех опубликованных работ, относящихся к этой области знаний. Подавая статьи на конференции и в журналы, некоторые исследователи в надежде повысить свои шансы на успех, заменяли словосочетание «нейронная сеть» какими-то другими терминами, например «аппроксимация функций» или «нелинейная регрессия». Ян Лекун даже убрал слово «нейронный» из названия своего самого важного изобретения. «Сверточные нейронные сети» стали просто «сверточными сетями».

Тем не менее, статьи, которые сам Лекун считал бесспорно важными, отвергались научным сообществом, и, когда такое случалось, он вступал в жаркие споры, твердо отстаивая свою правоту. Кто-то видел в этом чрезмерную самоуверенность, кто-то, наоборот, воспринимал это как признак неуверенности и обиды за то, что его труды не находят признания у авторитетных ученых. Однажды Клеман Фарабе¹⁰⁰, один из его аспирантов, построил нейронную сеть, которая могла анализировать видеозаписи и разделять разные виды объектов – отличать деревья от зданий, автомобили от людей. Это был шаг к компьютерному зрению для роботов и беспилотных автомобилей, наделявший их способностью выполнять свои задачи с меньшим количеством ошибок – по сравнению с другими технологиями – и делать это гораздо быстрее, но рецензенты на одной из ведущих конференций по компьютерному зрению безоговорочно отвергли статью, которую он написал об этом. Лекун ответил письмом на имя председателя конференции, в котором говорилось, что рецензии настолько нелепы, что он не знает, как написать опровержение, не оскорбив рецензентов. Председатель конференции выложил письмо в интернет на всеобщее обозрение, и, хотя имя Лекуна он удалил, было очевидно, кто автор этих слов.

Помимо Канады, нормально заниматься разработкой нейронных сетей можно было только в Европе или Японии. Одним из таких мест была лаборатория в Швейцарии, возглавляемая Юргеном Шмидхубером, энтузиастом искусственного интеллекта, который еще в детстве объяснял своему младшему брату, что человеческий мозг можно искусственно воссоздать с помощью медных проводов, а с пятнадцати лет мечтал¹⁰¹ построить машину, которая была бы умнее, чем он сам, – и потом уйти на покой. В 1980-е годы, будучи студентом, он изучал нейронные сети, а затем, по окончании аспирантуры, его амбиции пересеклись