Создатели искусственного гения. О бунтарях, которые наделили интеллектом Google, Facebook и весь мир - [10]

Фрэнк Розенблатт пытался создать систему, которая бы училась самостоятельному поведению примерно так же, как учится человеческий мозг. В последующие годы ученые назвали этот подход «коннекционизмом», поскольку, как и мозг, такая система опирается на большое число взаимосвязанных расчетов. Но система Розенблатта была гораздо проще по сравнению с человеческим мозгом, и процесс обучения ограничивался сущими пустяками. Подобно многим другим ведущим специалистам в этой области знаний, Мински считал, что ученые не смогут создать искусственный разум, пока не проявят готовность отказаться от идей коннекционизма со всеми их ограничениями и переключиться на совершенно иной, куда более прямолинейный подход к построению искусственного интеллекта. Если нейронные сети учатся самостоятельному решению задач через анализ большого количества данных, то символическому ИИ это не нужно. Он ведет себя в соответствии с предельно конкретными инструкциями, которые вводятся в него инженерами; в этих конкретных правилах предусматривается все, что машина должна делать в каждой мыслимой ситуации, в которой она может оказаться. Такую форму ИИ назвали символической, потому что эти инструкции сообщали машине, какие конкретные операции она должна выполнять, получая определенный набор символов, то есть букв и цифр. На протяжении следующего десятилетия именно это направление доминировало в исследованиях ИИ. Это научное движение достигло своего пика⁶⁴ в середине 1980-х, когда началась реализация проекта Cyc, идея которого заключалась в попытке наделить машину здравым смыслом с помощью набора логических правил. Небольшая команда компьютерщиков, базировавшаяся в Остине, штат Техас, день за днем вводила в память машины такие базовые истины, как «невозможно находиться в двух местах одновременно» или «когда пьют кофе из чашки, ее держат дном книзу». Они понимали, что этот процесс займет десятки, может быть, даже сотни лет. Но, подобно многим другим ученым, они были уверены, что другого пути просто нет.

Розенблатт пытался развить идею «Перцептрона», чтобы возможности машины не ограничивались распознаванием образов. Еще в Корнелле он в сотрудничестве с другими учеными создал систему распознавания произносимых голосом слов. Эта система получила название «Тобермори» в честь говорящего кота из рассказа английского писателя Саки, однако она так и не заработала по-настоящему. К концу 1960-х, вернувшись в Итаку, Розенблатт переключился на совершенно иную область исследований⁶⁵ и стал проводить эксперименты на крысах. Дав время одной группе крыс научиться ориентироваться в лабиринте, он впрыскивал их мозговое вещество в мозг другой группы крыс, после чего запускал их в лабиринт, чтобы посмотреть, способны ли они абсорбировать знания первой группы крыс вместе с их мозгом. К какому-то определенному выводу эксперименты не привели.

Летом 1971 года⁶⁶ в свой сорок третий день рождения Розенблатт трагически погиб, катаясь на яхте в Чесапикском заливе. В прессе не сообщали, что именно произошло. Но по свидетельству одного из его коллег, с Розенблаттом на борту были двое студентов, которые не умели управлять яхтой, и, когда резкий поворот паруса сбросил Розенблатта в воду, они не сумели развернуться, чтобы подобрать его. Яхта продолжала движение вперед, а он утонул.

Глава 2 Обещание. «Старые идеи – это новые идеи»

Однажды в середине 1980-х группа из примерно двадцати ученых собралась в особняке, выстроенном в старофранцузском стиле на окраине Бостона, который служил местом отдыха для преподавателей и студентов Массачусетского технологического института, откуда Марвин Мински продолжал руководить международным сообществом разработчиков ИИ. Они сидели за большим деревянным столом в центре комнаты, и Джефф Хинтон вручил каждому экземпляр заполненной математическими выкладками научной статьи, описывающей то, что он назвал «машиной Больцмана». Названная в честь австрийского физика и философа, эта «машина» представляла собой нейронную сеть нового типа, призванную преодолеть те недостатки «Перцептрона», на которые указал Мински пятнадцатью годами ранее. Мински снял скрепку, соединявшую листы статьи, и разложил их перед собой на столе, в то время как Хинтон вернулся во главу стола и сделал короткий доклад, объясняющий свое новое математическое творение. Мински молчал и просто разглядывал разложенные перед ним листы. Когда доклад закончился, он встал и вышел из комнаты, оставив разложенные аккуратными рядами листы на столе.

Хотя нейронные сети выпали из фавора ученых, после выхода в свет книги Мински «Перцептроны», Хинтон, к этому времени занявший должность профессора информатики в Университете Карнеги – Меллона в Питтсбурге, сохранял им верность. «Машину Больцмана» он создал в сотрудничестве с Терри Сейновски, нейробиологом из Университета Джонса Хопкинса в Балтиморе. Они принадлежали к числу «нейросетевых подпольщиков», как назвал их один из современников. Остальные ученые, занимавшиеся искусственным интеллектом, сосредоточились на символьных методах, в том числе на проекте Сус. Хинтон же и Сейновски продолжали видеть будущее ИИ в самообучающихся системах. Бостонская конференция дала Хинтону возможность поделиться своими новыми результатами с широким научным сообществом.