Создатель - [19]

– Я ни в чем не виноват, – взмолился Нейт. – Я верю в вас! Верю!

– Он опасен, – добавил старик безучастно и, даже не обернувшись, направился обратно. – Меня можно было и не звать.

Повисла пауза. С сердитым криком улетела чайка. Волны продолжали шуметь и ласково петь.

Когда старик ушел, щербатый наклонился к Нейту и начал обмазывать фруктовой кашей его ноги. В нос ударила терпкая сладость плода.

– Что ты делаешь, сволочь? – задрыгал ногами Нейт и угодил в колено сектанту.

Коренастый, размахнувшись, ударил его в лицо.

Отчаяние, рвущееся изнутри, взорвалось оглушительной яростью. Тряхнув головой, Нейт сплюнул кровь и с ненавистью прошептал:

– Изверги, – и добавил с еще большей ненавистью: – Насрать мне и на вашего Маркуса, и на всех вас!

Он снова плюнул в щербатого, но порыв ветра отнес в сторону кровавый сгусток.

– Это тебе поможет, – кивнул щербатый и открыл горшок.

Коренастый заглянул внутрь, удивленно охнув.

– Можешь сыпать, Годт, – сказал он.

Щербатый перевернул сосуд, и Нейт увидел, как на его колени рухнула и растеклась по коже рыжая масса. В ту же секунду в ногах вспыхнула обжигающая боль – на голенях и на правом бедре.

Нейт закричал. Муравьи облепили его ноги, пожирая раздавленную мякоть фрукта, а заодно отщипывая кусочки кожи.

– Веришь ли ты в Маркуса? – воскликнул коренастый. – Веришь теперь?!

Щербатый завороженно следил за происходящим.

Нейт громко, не контролируя себя, кричал. Ноги поглотил жар, их будто сунули в огонь, в раскаленные угли. Тело корчилось, ноги судорожно дергались в разные стороны.

– Заткни ему рот! – сказал щербатый.

Сознание взорвалось, заполняя каждую клеточку тела. Взгляд затуманился. Откуда-то издалека зазвучали музыка, крики и смех, когда Нейт провалился в огненную тьму.

IX

Брахур опустился на колени и посмотрел на девочку.

– Ты слышала, как он кричал?

– Да, – испуганно ответила Сифинь.

На ее лице застыло потрясенное выражение, какое бывает у ребенка, которого резко пробудили ото сна.

– Маркус плохой, – сказал он. – Понимаешь? Жестокий и злой.

Девочка дважды кивнула.

– Я понимаю.

С пляжа доносились пронзительные возгласы и хохот.

– Они обезумели, – с презрением продолжал Брахур. – Они пытали его.

– Что это значит – «пытали»? – спросила она, вся сжавшись.

– Делали ему больно. Очень больно.

– Ты видел?

– Нет, только слышал. Этого достаточно.

Она заплакала.

– Но ты спасешь его? Ты же спасешь его?

– Нет, – честно ответил Брахур. – Это невозможно.

Девочка взглянула на него как на предателя и отвернулась.

– Он бы хотел, чтобы я забрал тебя, – сказал парень.

– Хорошо, – отозвалась она после долгого молчания.

– Жди меня здесь. Я вернусь минут через двадцать.

– Хорошо.

Она глядела в сторону, сдерживая слезы.

– Пообещай мне, что никуда не пойдешь, – сказал он строго.

– Обещаю.

– Я скоро буду.

Он бросил на нее мягкий, потеплевший взгляд, взял полоски коры и вышел из логова.

Стояла тишина. Лишь переговаривались на деревьях птицы. Похоже, сектанты собрались на пляже, привлеченные пыткой.

Закат уже догорел, в лесу сгущалась тьма. Брахур остановился у соснового пня, который остался после строительства церкви. Тронул его – пальцы стали липкими. Он снял с себя изношенную майку и начал тереть ею о спил. Вскоре ткань просмолилась. Он взял палку и намотал на ее конец майку. Поднял связку коры и зашагал по тропе к шалашу.

Издалека он увидел Мирию. Она сидела у шалаша и чистила мидий, которых он принес ей днем.

– Ты знаешь, что случилось? – спросил он.

– Они пытают его, – сказала она вполголоса.

– Я ничего не могу поделать. – Его ноздри в гневе раздулись. – Их слишком много.

– Ты видел его? – Мирия отложила скребок и с грустью смотрела на парня.

– Нет. Но я слышал крики.

Она тяжело вздохнула.

На ее лицо упал рыжий закатный луч.

– Мы с девоч… – Брахур начал говорить, но тут же осекся. Что-то его смутило. Сколько прошло времени с той минуты, когда он оставил Сифинь одну?

– Мы с девочкой поплывем ночью.

– Будьте осторожны, – сказала она. – Ты принес записи?

– Я спрячу их у тебя. – Он оглянулся на подозрительный шорох. – Сохрани их.

– Ты решил их оставить мне?

– На лодке они ни к чему.

– Хорошо.

Вдалеке загремел чей-то голос.

Лес погружался в голубоватый сумрак.

– Значит, ты не поплывешь, – произнес он скорее утвердительно, чем вопросительно.

– Мы же уже решили, – мягко сказала она.

Брахур помолчал.

– Я приведу помощь. Я обещал тебе.

– Обними меня, – попросила Мирия. – У меня руки грязные.

Приобняв женщину, он поцеловал ее в щеку.

– И еще, – сказал он. – Я возьму угли.

Она удивленно приподняла брови, но спрашивать не стала.

– Посмотри в печи, – услышал он.

Нагнувшись, он покопался прутиком в золе и достал несколько светящихся угольков. Затем завернул их в длинные зеленые листья.

– Береги тебя Господь, – добавила она.

Он кивнул.

– Я вернусь, Мирия.

– Ты очень хороший человек, Брахур.

Она улыбнулась, но он уже отвернулся, чтобы вытереть слезы, и не видел ее улыбки. Взяв палку и угли, он направился к берегу.

У церкви никого не было.

Он подобрался к строению почти вплотную, когда увидел в окне третьего яруса старика. Тот смотрел на небо и что-то глухо бормотал.

Брахур замер и с ядовитым презрением глядел на него.