Создатель ангелов - [75]

Рекс Кремер выступал как представитель университета, и, разумеется, его спрашивали, возможно ли сейчас клонировать человека и отважится ли на это доктор Хоппе или кто-то из его коллег. Рекс Кремер отвечал, что науке пока рано бегать, она едва научилась ползать. Он подчеркивал также то, что клонированы были только эмбрионы, а клонирование взрослого животного — дело совсем другого порядка. В этом случае надо будет использовать ядра из клеток организма, а у них развиваются свои специфические функции. Клонирование взрослого животного не может произойти в нашем столетии, твердо заявлял он, потому что и сам был в этом уверен.

По всей логике, Виктор должен был хотя бы один раз повторить свой эксперимент, потому что в возможности повторения эксперимента заключается сущность науки. Но у Виктора была другая логика. Она подсказывала ему, что он должен сделать следующий шаг. Если ему удалось одно, то он должен приниматься за другое. Если — то. Это он знал. А не если — если. Но как раз об этом не знал Рекс Кремер, и он снова указал Виктору то, на чем уже напрасно настаивал раньше.

— Виктор, ты должен повторить эксперимент. Нельзя так просто посчитать его удачным. Кроме того, есть еще много вопросов, которые требуют ответа. Будут ли клонированные мыши жить так же долго, как другие? Смогут ли они иметь потомство? Будет ли их потомство способным размножаться? Все эти вопросы уже задавали другие ученые, Виктор, и я не смог на них ответить.

— Время покажет, — сказал Виктор.

— Но и тогда тебе придется доказать, что твой эксперимент не был случайностью, — сказал Рекс громче обычного. — Ты никуда от этого не денешься.

— Только звери в цирке повторяют свои фокусы.

— Чего же ты тогда хочешь?

— Клонировать взрослых млекопитающих.

Ординатор вздохнул.

— Если мне это удастся, — продолжал Виктор, — то у меня будет доказательство того, что мой метод работает. Это как раз то, чего они хотят.

— Но они не будут ждать годами.

— Мне годы и не нужны.

— Виктор, будь хоть раз реалистом. Я ведь знаю твои возможности, но…

— Это возможно, если перепрограммировать донорские клетки, — прервал его Виктор. — Если мы снова вернем их в изначальное положение. В G0[9]. Еще одна возможность — перевести клетки-реципиенты в другое состояние. Это можно сделать при помощи электрической стимуляции. Циклы должны быть в любом случае синхронизированы в момент слияния, потому что в противном случае возникнут отклонения в хромосомах.

В этот момент Рексу хотелось бы сказать, что Виктор не прав, но это было не так. То, что говорил Виктор, звучало логично, кроме того, он преподносил это в такой несложной манере, что казалось, будто ему просто нужно налить какие-то жидкости в бутылку и потрясти ее, чтобы получить желаемый результат.

— Виктор, администрация никогда не одобрит то, что ты…

— И все же я сделаю это.

— Здесь так не работают. Я уже тебе…

— Если здесь так нельзя…

— Черт возьми, Виктор, ты опять ставишь меня в дурацкое положение! Тебе еще повезло, что я всегда тебя поддерживаю, ты хоть понимаешь это?

— Я никогда об этом не просил.

— Согласен, — вынужден был со вздохом признать ординатор.

Он понял, что стоит перед дилеммой. Если он заставит Виктора работать по правилам, тот конечно же уйдет. Это, безусловно, будет большой потерей для его отделения, которое только что получило от университета значительную сумму на продолжение исследования. Если же он предоставит Виктору карт-бланш, поднимется протест среди других биологов, которые должны отчитываться перед начальством. Это еще было бы возможным, если бы Виктор проявил чуть больше коллегиальности и открытости, но ничего подобного в нем не было. Он меньше всего подходил для того, чтобы работать в команде. Он не признавал никаких авторитетов, не считался ни с чьим мнением и ни перед кем не выказывал восхищения. Его талант оправдывал все, но как долго это будет продолжаться?

— Виктор, дай мне время. Мне надо подумать.

— Времени нет.

— Да что изменят несколько дней?

— Бог за несколько дней сотворил мир.

— Виктор, ты сведешь меня с ума! Послушай…

Вдруг Рекс решил сдержаться. То, что Виктор вновь заговорил о Боге, вновь заставило его задуматься. Прежде он рассматривал намеки на Бога как шутку, но сейчас начал в этом сомневаться. За те пятнадцать месяцев, что они были знакомы, Виктор ни разу не пошутил и никого не разыграл. Он даже не смеялся шуткам других, воспринимая все всерьез. До сих пор ординатор не задумывался над этим, но то, что Виктор сказал о Боге, могло быть сказано всерьез. Сам Рекс в Бога не верил. Его не воспитывали в религиозных традициях. Родители не были религиозными людьми и ему также предоставили самому сделать свободный выбор. Это было для него знамением, и это он осознал в полной мере, когда позже решил стать ученым.

— Ты можешь не отвечать, но… — начал Рекс, возможно, в надежде, что ответа не последует, — …но ты в Бога-то веришь?

— Если как в создателя всего живущего, то да, — ответил Виктор, как будто это разумелось само собой.

— А кто же тогда создал Бога?

— Человек.

Ординатор был немного сбит с толку, не только откровенным ответом Виктора, но и его реакцией. Бог создал человека, а человек создал Бога, вот к чему все, собственно говоря, сводилось. Первое включало второе, и второе не исключало первого. Это было так же невероятно просто, как и все объяснения Виктора. Это напомнило Рексу змею, которая кусает свой собственный хвост и таким образом съедает себя до тех пор, пока от нее ничего не остается. Логически так и получалось, но практически было невозможно. На уроках генетики он использовал этот пример, чтобы показать разницу между религией и наукой. Для религии не требовалось доказательств, в науке учитывались только доказательства. Кремер сам всегда рассматривал науку и религию отдельно друг от друга. Между ними лежала непреодолимая пропасть. Но для Виктора это происходило, очевидно, по-другому. В его понимании между религией и наукой не было пропасти, но даже если и была, то он словно стоял на мосту над нею. Это объясняло и его манеру поведения, и его образ мыслей. Как говорил сам Виктор, некоторые вещи надо просто принимать. Это в нем говорил верующий, а не ученый. В этом смысле для того, чтобы что-то принять, Виктору надо было иметь просто на одно доказательство больше. Поэтому дальнейшие доказательства были в его глазах излишними.