Созданы друг для друга - [68]

– А ну слезь с меня! – ору я, пытаясь скинуть Джейсона.

Но он не двигается. Вдруг что-то происходит. Я понимаю, что Джейсон уже лежит на мне, его губы в паре сантиметров от моих. Капли дождя скатываются по его волосам и щекам и капают мне на шею. Мое сердце замирает, а пальцы ног начинает покалывать.

Джейсон бросает телефон в траву и свободной рукой убирает в сторону мокрую прядь волос, прилипшую к моим глазам. Потом он проводит пальцами мне по щеке, и странное чувство пронзает меня насквозь. Он заправляет волосы мне за ухо и останавливает пальцы на подбородке. Подушечки его пальцев мягкие и нежные. Я немного приподнимаю голову к Джейсону. Он наклоняется чуть ниже, но тут же отстраняется.

В голове проносятся сотни мыслей, и ни одну я не могу додумать до конца. Он что… Он хочет… А я?.. Мы что, сейчас…

И он целует меня. Его губы прижимаются к моим, жадно и с нетерпением. Все мысли в голове тут же утихают, меня больше не волнует, правильно ли мы сейчас поступаем. Я расслабляюсь, полностью отдаюсь происходящему и тону в удовольствии. Кончиком языка Джейсон нежно скользит по моей верхней губе. Я приоткрываю рот, но Джейсон не ныряет языком мне в горло, как Билли Рассел однажды в кино в восьмом классе, – Джейсон делает все осторожно и мягко. Я сладко вздыхаю. Мои руки ложатся Джейсону на спину, пальцы сжимают мокрую ткань его футболки. Кажется, он целует меня целую вечность, пока мне не становится совсем тяжело дышать.

Где-то вдалеке гремит гром, но сейчас это абсолютно не имеет значения. Такое чувство, будто земля под нами разверзлась и мы тонем. На меня давит огромный вес, но я не чувствую тяжести. Наоборот, я хочу больше. И я притягиваю Джейсона еще ближе, обнимаю еще крепче.

Наконец Джейсон отстраняется. Я молча смотрю на него и моргаю. Мне хочется спросить, зачем он поцеловал меня, хотел ли он этого или все получилось само и что это все значит. Но, кажется, лучше держать рот закрытым, а не то я не смогу совладать с водопадом нечленораздельных вопросительных восклицаний. Джейсон скатывается с меня и ложится рядом на бок, подперев голову рукой, как будто мы лежим на мягком газоне в солнечный денек, а не в луже грязи под мелким холодным дождем.

– Можно я кое-что спрошу? – произносит Джейсон, и я мысленно начинаю готовиться к допросу в стиле «кто учил тебя так целоваться?».

– Ага, – мычу я, прикидывая ответ, но Джейсон заходит совсем с другой стороны.

– Серьезно, что за проблемы у тебя с гусями?

Я смотрю на его лицо: синие глаза сверкают, губы сжаты в тонкую линию. Видно, что он еле сдерживает смех.

– Ой, да просто глупая история из детства. – Я переворачиваюсь на живот и кладу голову набок на мокрую траву. Голова еще кружится, а сердце бешено колотится.

– Да брось. Ты же знаешь, я ведь на самом деле большой глупый ребенок, – говорит Джейсон, ткнув меня в бок. – Давай выкладывай.

И я рассказываю ему историю: запутанный клубок из моих детских воспоминаний и рассказов родителей. Я говорю, и перед глазами стоит картина, как отец со мной на руках несется за глупой птицей и мы оба кричим что есть сил на этого маленького гусенка. К концу истории мы с Джейсоном оба лежим на спине, схватившись от смеха за животы.

– Похоже, твой отец – отличный парень, – говорит Джейсон, когда его отпускает очередной приступ смеха.

– Он действительно был таким, – отвечаю я с тяжелым вздохом.

– Был? – приподнимаясь на локте, переспрашивает Джейсон. Я чувствую на себе его внимательный взгляд.

– Он умер, когда мне было семь, – отвечаю я, глядя в небо.

– Ох, ну да. Мне так жаль, – шепчет он и, притянув меня ближе, обнимает, а потом зарывается носом в мои волосы и нежно целует в висок.

Я сжимаю руку, которой Джейсон меня обнимает, и стараюсь проморгать подступающие слезы. Я глубоко вдыхаю воздух, свежий, тяжелый, пропитанный ароматом мокрой травы. Не могу поверить, что говорю это, но здесь, посреди сырого поля, в объятиях Джейсона намного лучше, чем в любой мягкой кровати отеля, лучше, чем в бассейне. И плевать, что я дрожу от холода, потому что одежда промокла, а ветер свежий. И плевать, что на моих кроссовках и джинсах налипло столько грязи, что хватит на строительство целой хижины. И плевать, что мои волосы, должно быть, спутались в такие плотные колтуны, что придется побриться наголо. Я закрываю глаза и устраиваюсь поудобнее, я готова лежать так вечно.

Я наслаждаюсь воздухом после дождя и этим моментом. Джейсон тоже молчит. И хотя в этой минуте прекрасно все, я должна нарушить тишину и спросить, пусть даже мое сердце выпрыгнет из груди от волнения.

– Джейсон, это значит, что… – Но слова застревают у меня в горле. Я чувствую, как увесистые капли воды падают на лицо.

– Нам лучше… – Но он не успевает договорить, его обрывает раскат грома.

Мы вскакиваем на ноги. Джейсон хватает меня за руку и бросается бежать. Не знаю, понимает ли он, куда мы двигаемся (я – точно нет), но я рада, что могу просто следовать за ним. С каждым шагом мои ноги глубоко утопают в грязи, и каждый раз, когда я отрываю ногу, брызги летят в стороны. Джинсы абсолютно мокрые, на кроссовки налипают новые и новые слои грязи, но мне все равно. Мои кудряшки, мокрые и грязные, с запутавшимися в них травинками, хлещут меня по лицу. Я широко улыбаюсь. Мы бежим по бескрайнему полю. Я поймала ритм Джейсона и вспоминаю ночь, когда мы вместе убегали с той злополучной вечеринки. Сколько всего успело произойти за одну неделю…