Созданные для Рая - [54]

Слушая Ника, зал замер, и стало слышно, как жужжит муха у дальнего окна. Казалось, офицеры перестали даже дышать. Тогда он не понимал, что делает. Школярская дурь еще не вылетела из его башки. Почуяв неладное, Ник остановился, не сказав собранию о том, что части мятежников все же удалось улизнуть. Он замолчал, но еще полминуты никто не проронил ни слова. В зале стояла мертвая тишина, и в полном безмолвии, наливаясь кровью, багровели генеральские морды.

Первым очухался начальник штаба дивизии - генерал Хаггис. Его аж трясло от злобы. Он практически не знал Ника, но, не задумываясь, излил на него поток грязи, обвинив лейтенанта в самых гнусных преступлениях. И не избежать Степу трибунала, если бы его не выручил начальник трофейной команды. Нет, он не заступался за Ника, просто в ту же пору потребовал от руководства достойной награды за свои заслуги.

Этот офицер знал много интересного о темных делишках руководства : о дележе награбленного имущества и торговле с тагами оружием и информацией. Мелкий начальник пытался войти в долю наравне с генералами. Он и отвлек на себя все внимание. Ему пообещали честную дележку и представили к очередному званию, но неделю спустя главный трофейщик неожиданно умер, так и не успев воспользоваться заслуженными благами.

Степа в тот раз не тронули, но и не забыли ему ничего. Окажись он тогда хоть чуточку поумнее, уже давно бы стал подполковником, или даже полковником, а не бродил по пустыне с грузом продуктов и непрерывного беспокойства.

Для тех, кто рано понял службу, штаб был совсем неплохим местом. Ник помнил шустрого остроносого солдатика, который на одном из батальонных собраний складно заклеймил подлых мятежников за то, что они нападали исподтишка и избегали ,, честного боя ". Этому бойцу быстро нашлось место при штабе. Он постоянно выступал на собраниях, гневно проклиная мятежников и горячо обличая своих трусов и лодырей .

Для полной убедительности свои выступления он зачастую начинал со слов: ,,Личный состав нашей роты, нашего батальона и все прогрессивное человечество..." Далее, по тексту, следовало развитие какой-нибудь мысли, почерпнутой из речей главного замполита. Обобщение роты с прогрессивным человечеством делало бесспорной весьма сомнительную гипотезу и позволяло предположить, что ханурийская пехота - часть оного, либо даже - его авангард.

В схватке с врагом такому шустряку не было бы цены, но в бой он рвался почему-то только словесно. Этот солдатик практически не участвовал в боевых операциях, но за два года получил больше наград, чем Ник - за всю службу. Его имя постоянно мелькало на страницах гарнизонной газеты и несколько раз упоминалось даже столичным телевидением.

Самым большим успехом солдатика оказалась знаменитая речь о том, что юноша для того, чтобы стать мужчиной, должен пройти через войну. Хотя Ник ни с кем не делился своими сомнениями, но считал, что ханурийская ментальность носит гораздо более мирный характер. Отнюдь не как у диких племен, где, чтобы стать взрослым, юноша должен убить льва или жителя соседней деревни. Ник считал достаточно широко известным, что ханурийский подросток становился мужчиной в день, когда выпивал поллитровку сорокаградусной спиртосодержащей жидкости и выкуривал пачку самых дешевых сигарет...

Подвиги солдатика становились все более значительными, и его уже собирались представить к одной из высших наград. Но плох герой, который не отдал жизнь за Родину, и в отсутствие главного замполита его заместитель подготовил все необходимое для подвига... Но старый генерал, вернувшись с объезда дальних баз, пожалел шустрого сопляка, и тот вернулся на Ханурию живым, хотя и без Звезды Героя. Вскоре следом за ним отправился и старик, не получив перед дембелем второй генеральской звезды.

Возможно, капитан вспомнил бы что-нибудь еще из тех давних событий, но он уже давно относился к ним равнодушно, и его быстро сморил сон.

Несмотря на предутренний холод, песок, в котором лежал Ник, оставался довольно теплым, и ему удалось проспать почти до десяти часов. Этот день оказался выходным, и спать можно было до самого вечера. Скорее всего, Ник так бы и поступил, но его побеспокоил шум моторов.

По дороге шла колонна машин. Под прикрытием бронетранспортеров по шоссе ехали крытые грузовики. На каждом из них тент сзади был открыт, а это свидетельствовало о том, что в них везут солдат. В каждый такой грузовик входило до тридцати человек, значит на десяти машинах везли около трехсот. Переднее охранение Ник сосчитать не успел, но в десяти задних бронетранспортерах должна ехать целая рота. Эти подсчеты не обрадовали его, хотя внесли в дело некоторую ясность.

После отдыха он собирался пойти в обход форта Лесной и пересечь предгорную дорогу в сорока километрах к востоку от него. Теперь ему приходилось похоронить эту идею.

За один рейс мимо него провезли около пятисот человек. Конечно, это не так уж много, но вполне достаточно, чтобы перекрыть линией постов по сотне километров в обе стороны от форта Лесной. Но это была не первая колонна, и оставалось неизвестным, сколько еще их может пройти, пока он доберется до намеченной точки.