Создания света, создания тьмы. Остров мертвых. Этот бессмертный - [2]

Господин не двигается, он смотрит на человека, который идет, приближаясь, по Залу с пятью тысячами мертвых за его спиной, и глаза его сверкают красным огнем, когда он смотрит, как человек идет вперед.

Человек простирается у его ног и не двигается, пока к нему не обращаются.

— Ты можешь приветствовать меня и подняться, — слышатся слова, каждое из которых — резкий горловой звук посредине выдоха.

— Хайль, Анубис, Господин Дома Мертвых! — говорит человек.

И встает.

Анубис слегка наклоняет свою черную морду, клыки в его рту белы. Красная молния, его язык, высовывается, опять исчезает во рту. Потом он встает, и тени скользят вниз по его голому человеческому телу.

Он поднимает левую руку, и жужжащий звук раздается по всему залу: он разносит его слова сквозь мигающий свет и дым.

— Слушайте, вы, те, кто мертв, — говорит он. — Сегодня вы будете развлекаться ради моего удовольствия. Пища и вино пройдут между вашими мертвыми губами, хотя вы не почувствуете их вкуса. Ваши мертвые желудки удержат все это внутри вас, а ваши мертвые ноги будут танцевать. Ваши мертвые рты будут говорить слова, которые не будут иметь для вас значения, вы будете обнимать друг друга и ничего при этом не испытывать. Вы будете петь для меня, если я пожелаю. Вы опять ляжете, когда я велю вам.

Он поднимает правую руку.

— Пусть начинается пир, — говорит он и хлопает в ладоши.

И тогда из-за колонн выдвигаются столы, заставленные едой и напитками, и в воздухе слышится музыка.

Мертвые двигаются, чтобы повиноваться ему.

— Ты можешь присоединиться к ним, — говорит Анубис человеку и вновь садится на свой трон.

Человек подходит к ближайшему столу, слегка закусывает и выпивает стакан вина, мертвые танцуют вокруг него, но он не танцует с ними. Они издают шумы, которые являются словами без смысла, он не слушает их. Наливает второй стакан вина, и глаза Анубиса смотрят, как он пьет его. Он наливает третий стакан вина, держит его в руках, отхлебывает из него по глоточку и смотрит в него неотрывным взглядом.

Он не может сказать, сколько проходит времени, пока Анубис не говорит:

— Слуга!

Он встает, поворачивается.

— Приблизься, — говорит Анубис, и он делает это.

— Ты можешь подняться. Ты знаешь, какая сегодня ночь?

— Да, Господин. Это — канун Тысячелетия.

— Это канун твоего Тысячелетия. Сегодня ночью мы празднуем годовщину. Ты служил мне в Доме Мертвых полную тысячу лет. Ты рад?

— Да, Господин…

— Ты помнишь мое обещание?

— Да. Ты сказал мне, что если я буду верно служить тебе тысячу лет, ты отдашь мне мое имя обратно. Ты скажешь мне, кем я был на Средних Планетах Жизни.

— Прости меня, но я этого не обещал.

— Ты?..

— Я сказал тебе, что дам тебе имя, какое-то имя, а это совершенно разные вещи.

— Но я думал…

— Мне все равно, что ты думал. Ты хочешь получить имя?

— Да, Господин…

— Но ты предпочел бы свое старое? Ты это хочешь сказать?

— Да.

— Неужели ты действительно думаешь, что кто-нибудь вспомнит твое имя после десяти веков? Неужели ты считаешь, что был такой важной персоной на Средних Мирах, что кто-нибудь отметил твое имя, что оно могло иметь для кого-нибудь значение?

— Я не знаю.

— Но ты хочешь получить его обратно?

— Если это можно, Господин.

— Почему? Почему ты его хочешь получить?

— Потому что я ничего не помню о Мирах Жизни. Я хотел бы знать, кем я был, когда жил там.

— Почему? Зачем тебе это?

— Я не могу ответить тебе, потому что не знаю.

— Из всех мертвых, — говорит Анубис, — одному тебе дал я полное сознание, чтобы ты служил здесь мне. Ты это знаешь. Может быть, поэтому ты чувствуешь, что в тебе есть нечто такое особенное?

— Я часто задумывался, зачем ты это сделал.

— Тогда разреши мне успокоить тебя, человек. Ты — ничто. И был ничем. Тебя не помнят. Твое смертное имя ничего не значит.

Человек опускает глаза.

— Ты не веришь мне?

— Нет, Господин…

— А почему? Я забрал воспоминания твоей жизни, потому что они не причиняли бы тебе ничего, кроме боли. А сейчас позволь мне продемонстрировать твою безликость.

В этом зале более пяти тысяч мертвых из многих веков и мест.

Анубис встает, и голос его доносится до каждого присутствующего в зале.

— Слушайте меня, личинки! Поверните свои глаза к этому человеку, который стоит перед моим троном! Повернись к ним лицом, человек!

Человек поворачивается.

— Знай, человек, что сегодня ты не носишь того тела, в котором спал еще прошлой ночью. Сейчас ты таков, как тысячу лет назад, когда пришел в Дом Мертвых. Мои мертвецы, есть ли кто-нибудь из присутствующих здесь, кто может выйти и сказать, что знает этого человека?

Девушка с золотистой кожей выходит вперед.

— Я знаю этого человека, — говорит она оранжевыми губами, — потому что он говорил со мной в другой комнате.

— Это я знаю, — говорит Анубис, — но кто он?

— Он тот, который говорил со мной.

— Это не ответ. Иди и обнимайся вон с той розовой ящерицей. А ты что, старик?

— Со мной он тоже говорил.

— Это я знаю. Ты можешь назвать его?

— Не могу.

— Тогда иди и танцуй на том столе и поливай свою голову вином. А ты что скажешь, негр?

— Этот человек разговаривал и со мной.

— Ты знаешь его имя?

— Я не знал его, когда он спросил меня…

— Тогда сгори! — вскрикивает Анубис, и огонь падает с потолка, вырывается из стен, и от негра остается один лишь пепел, который затем медленно движется по полу мимо ног танцующих и превращается в пыль.