Создания Света - [2]

Раньше было приятное незнание, пустое место в детстве. А потом, в один день все стало призраком, что поглотил то, что я считала правдой.

И слово «измена» висело рядом годами, медленно гнило, но порой возникало на важный развилках, вылезало из шкафа как нежелательный подарок, от которого я не могла избавиться. Это постоянно упоминалось. Те же вопросы задавались снова и снова. Я радовалась, что в последние годы шепот об измене утих.

Пока пять недель назад я не предала Седьмого короля Алькоро в пользу врагов.

Я знала, что прошло пять недель, по прошедшим месячным, и потому что я отмечала дни на куске пергамента, прикрепленном к покосившемуся столу в неопрятном кабинете мест, что стражи звали Пристанищем, но на деле это была искусная темница.

Пристанище было построено шесть поколений назад для принца, убившего противника из-за академического спора. С тех пор сюда помещали членов королевской семьи, что выбивались из рамок приличия — дряхлую королеву со склонностью снимать одежду на публике, болезненную принцессу, страдавшую от нарколепсии, короля, что любил избавляться от тревоги, поджигая свои вещи.

И теперь меня.

Это место было в трех милях от города, в конце одинокой дороги на краю каньона. Здесь был один этаж, здание было из выбеленного кирпича с пухлыми углами. Здесь были кухня и столовая, маленький кабинет, ванная и спальня. Двор был вдвое больше дома и был бы приятным, если бы не стена в двенадцать футов высотой, окружающая периметр, закрывающая вид на каньон и равнины вокруг. Всклокоченный тополь рос посреди двора вместе с шалфеем и одинокой грушей. Я слышала, что болезненная принцесса садила полевые цветы, пока была тут, но проверить не могла, ведь все было покрыто снегом.

Я поежилась у окна с бриллиантовым стеклом в кабинете, мое лицо отражалось в мутном стекле. С катастрофы в Мрачном луге прошло пять недель, три из них я провела здесь. Первая неделя была в камере в Беллемере, пока мой народ пытался найти королеву Мону, королеву Элламэй и Ро Робидью, надеясь схватить их раньше, чем они покинут страну. Вторую неделю я провела запертой в карете, что подпрыгивала вдоль реки Алозии и в горах Стелларендж. Оттуда мы направились в столицу Каллаис, спустились в глубины подземелья дворца и направились сюда, и это не давало понять, собирались ли они меня повесить, или у них не было времени вынести приговор.

Сюда пришел лишь один посетитель — писарь, что записывала все, что произошло с тех пор, как мы покинули пристань порта Жуаро в октябре и отправились в Лилу. Она была смутно знакомой, но я не помнила ее имя, и это меня удивляло — я думала, что знала почти всех писарей в Ступенях к Звездам. Но я и не общалась с тем, кто отвечал за узников. Она, казалось, мерзла все время, пока была здесь. Она склонялась над блокнотом в своих толстых очках, рукав не ведущей руки был натянут до пальцев, и ее волосы были под шерстяной шапкой. Я предлагала развести огонь в маленькой железной печи, но она только качала головой и продолжала писать на пергаменте. Я относительно немного времени потратила, перечисляя произошедшее — встречу с королевой Моной и королевой Элламэй в Лилу, нападение на корабль, похищение братьями Робидью и попадание на болота, вереницу комнат, где меня запирали, и столкновение на берегах Мрачного луга. Писарь записала то, что было ей нужно, а потом кивнула и заявила, что ей нужно осмотреть виллу для отчета стражи. Один из стражей сопровождал ее, она ходила вдоль стены, тыкала места, где рушился кирпич, осмотрела тополь, чтобы убедиться, что ни одна из ветвей не позволит сбежать. Она выведала расписание стражей. Она долго изучала маленький плиточный фонтан в задней части двора, сухой и погребенный под снегом, где в летний день могли быть лилии или сорняки. Удовлетворившись результатом, она сделала еще пару записей и ушла, ничего не сказав мне, даже не взглянув в мою сторону.

То было десять дней назад. Теперь из людей в этом забытом месте были только мои стражи и повар, что приходил каждый второй день, готовил рагу и кукурузный хлеб. Остатки я отставляла в сторону и потом грела и съедала в другой день.

Не секрет, что мое настроение давно не было таким плохим. Даже с кошмарными событиями прошлого года я хотя бы могла заняться работой, у меня было молчаливое понимание своей роли и ответственности.

Я хотя бы не была совсем одна.

Я проводила время, записывая детали, которые писарь сгладила в своем отчете. Как Лиль Робидью показал мне свои записи с технологией поджигателей, рядом с которыми наши химики и инженеры выглядели как дети, играющие с палочками и нитями. Как его брат Ро был удивительно добр ко мне, и я почти забыла, что была пленником его страны и рычагом в политике. Как королева Мона безукоризненно пришила к моим нижним платьям воротники, чтобы скрывать мою шею. Как Селено смотрел на меня с потрясением, когда я бросила световую гранату, которая дала ей и Ро сбежать по реке.

Я уже не гадала, посмотрит ли он на меня снова.

Когда я закончила это, я стала записывать события каждого дня, но они состояли из «помылась, поела, записывала». Я пыталась читать, но книг в вилле было мало, и все были религиозными текстами, полными теорий и постулатов касательно пророчества Призма, которое было вышито на плотном гобелене, что был прибит гвоздями к стене в спальне.