Создание музыки для кино. Секреты ведущих голливудских композиторов - [3]

Когда он в первый раз выигрывает «Астон Мартин» в карты. Когда он впервые надевает смокинг в ванной комнате. Когда он смотрит в зеркало и видит себя, а мы видим его. Когда он летит на свое первое место локации на гидроплане. Все эти вещи как бы сеяли семена того, чем является главная тема «Джеймса Бонда».

Также песня You Know My Name по-своему высеивает ДНК главной темы. Что-то вроде блуждающего баса. В какой-то момент вы подходите к концу фильма, и он впервые говорит слова: «Меня зовут Бонд, Джеймс Бонд», и вы видите черный экран, в этот момент врывается главная тема. Вам кажется, что весь кинотеатр воодушевляется. Вы с облегчением чувствуете, что он на месте. Вы уже как будто видели все это, и эти вещи росли, росли, росли, росли и в конце вы знаете, что он просто несет эту винтовку, и что на нем есть костюм, и что он просто смотрит на этого парня и говорит те самые слова, а потом появляется темный экран, и все содрогается. Это было потрясающе. Это и было главной причиной удерживания главной темы. Это очень интересно, когда вы удерживаете эту тему, потому что в «Умри, но не сейчас» у нас было чертовски много главной темы. Это был 40-й юбилей, там было до невозможности много того, в чем прослеживалась связь с вещами, которые случились перед сценой в комнате Кью, которого играл Джон Клиз, вплоть до фильма, где была Роза Клебб с лезвиями в ботинках. «Из России с любовью» – чемоданчик с ножом внутри. Все, что там могло понравиться, отсылало к предыдущим фильмам. А Дениэл, очевидно, сильно отличался. Мы подумали, что просто сократим тему, так как мы начинали историю сначала.

Как вы опишите вашу любимую музыку к бондиане, если говорить об инструментах?

Для меня альтовая флейта, басовая флейта и арфа. Я бы хотел вернуться к «Шаровой молнии», правда, к подводным сценам в «Шаровой молнии». Я помню как смотрел его в первый раз в кинотеатре, и я чувствовал, как он выдыхает пузырьки из своего дыхательного клапана. И этот оранжевый гидрокостюм, и вся сцена с подводной дракой в «Шаровой молнии». Мне всегда нравился такой темный ритм. Он мне кажется очень человечным. Он кажется каким-то внутренним – чем-то вроде музыкального пульса, музыкального сердцебиения. Буквального сердцебиения. Это не просто ритм. Для меня это было похоже на эхо из работ Джона Барри. Я не так часто использовал этот прием, раз или два, но в Night at the Opera в «Кванте милосердия» это было очевидно.

Такая раскручивающаяся музыкальная фраза говорит мне «Бонд». И она говорит «Бонд», потому что Джон сделал ее «Бондом». Точно так же он заставил партии духовых и трубы в разных комбинациях кричать «Бонд». Так что это всегда воспринимается как живое, ритмичное, человечное, пульсирующее сердцебиение. Но оно очень музыкальное, оно дает почувствовать, что это мир Бонда, и мы знаем, что туда можно безопасно войти.

Что привнесло в мир киномузыки введение джаза?

Я думаю, что стиль Джона для бондианы был очень тесно связан с его любовью к джазу и Стэну Кентону, и звучанию биг-бенда. Сама главная тема и аранжировки, которые он к ней писал, звучали невероятно, несмотря на то, что у него в наличии был совсем небольшой состав.

У него было мало музыкантов, и все равно это звучало как биг-бенд. И это было так круто. Главным в биг-бенде было то, что он крутой и он качал. И вся бибоповая партия в теме Бонда показывает, что этот парень может все. И это голос, который Джон вручил персонажу. Без сомнения, это достигло своего пика в исполнении Шона. Вы просто соединяете эти две вещи вместе, и это уже не остановить. Так что я думаю, изначальная идея использования джаза – это изысканные 60-е, они добавили гладкие, стильные, качающие, дьявольские аранжировки в тему Бонда. И если двигаться к «Из России с любовью», он развил это в, возможно, более симфоническую версию того же самого, и я не уверен, что к тому моменту уже было что-то подобное. Так что такая комбинация сделала что-то по-настоящему уникальное. И его выбор инструментом был очень особенным.

Следует учитывать тот факт, что эту музыку бесконечно пародируют. Факт того, что ни в одном фильме про шпионов и секретные службы вы не сможете не услышать отсылку к бондиане. Я говорю и о последних годах, «Шпион» с Мелиссой Маккарти или «Кингсмен». Они все связаны, они все снимают шляпу перед музыкой Джона к бондиане. Это примерно то же самое, что сделал Морриконе со спагетти-вестернами, я так думаю. Это новый жанр музыки.

Расскажите мне о встрече с Джоном Барри. Дал ли он вам какие- нибудь советы относительно последующих записей к Бонду? Помогал ли он вам получить работу следующего за ним композитора?

Я встретил Джона в Air Studios в Лондоне, нас познакомил Джордж Мартин. Я думаю, он был польщен тем, что я трачу кучу времени своей жизни на работу над материалом, почти полностью вышедшим из-под его руки, и готовлю эту работу для нового зрителя, другой аудитории.

Да, мы сошлись прямо с самого начала. Но я полностью уверен, что он не подходил к Барбаре и не говорил: «Вам нужно работать с Дэвидом». Я уверен, что такого не было. Я знаю, что ходят такие слухи.